Доказывал он это на примере Англии и Испании. К XVI веку эти страны находились на абсолютно равных стартовых позициях. Обе были примерно равны по численности населения и структуре занятости, обе осуществляли внешнеполитическую экспансию. Любой макроэкономист сказал бы, что они будут находиться на близких уровнях и через сто лет, и через триста. Но уже в XIX веке Англия без всяких оговорок была главной мировой державой, а Испания — одной из самых отсталых стран Европы. В чем же дело?
Норт показал, что произошедшее — случайность. Просто так сложилось, что в XVI веке в Англии вопрос о распределении налогов попал в сферу компетенции парламента, а в Испании — короля. В итоге Испания, которая вывезла из колоний куда больше богатств, чем Англия, очень быстро растранжирила свои сокровища — потому что короли любят войны и дырявые бюджеты. Нет никакого смысла инвестировать в экономику, если король может в любой момент конфисковать эти инвестиции. В Англии же, напротив, сложились условия для накопления и инвестиций. (Отсюда, via kouzdra)
Вся суть буржуазной экономической науки в одном флаконе: она а) неверно описывает реальный мир; б) вместо усовершенствования описания пытается доказать, что никакого другого описания и быть не может, вопреки одной из важнейших задач науки - поиску закономерностей - сводя всё к слепому случаю.
А почему так? А потому что цель описать реальность перед буржуазными экономистами не стоит, перед ними стоит цель подогнать псевдонаучную базу под интересы определённых кругов капиталистов. Вот и приходится в худших богословских традициях валить в кучу бессвязные отмазки.
Забавно, что автор сей теории (поверим изложению декана экономического факультета МГУ) - лауреат Нобелевской премии по экономике, мероприятия, интересного полным отсутствием связи с собственно Нобелем и Нобелевскими премиями по другим дисциплинам. Её учредили в конце 60-х, и уже за первые 10 лет вручили таким светилам, как Хайек и Фридман, что прозрачно намекает на цели создания премии. В конце концов благодаря пропаганде и удачно подобранному названию широкую публику убедили, что премия - настоящая, ничуть не хуже, чем по физике или химии. Ровно тот же трюк, но в большем масштабе, был использован, чтобы создать тенденциозным фантазиям буржуазных экономистов репутацию настоящей науки, законы которой доказаны на опыте не менее строго, чем законы физики или химии.
