Лень писать подробно, пусть будет схематично-тезисно, тем более что информативность примерно та же.
Можно было бы написать об искусстве вообще, но лучше я выберу область, в которой более-менее разбираюсь.
Ответы типа "Чтобы не быть бездуховным быдлом" или "Убить/приятно провести время и только" отметаем по причине полного убожества.
Художественная литература описывает систему "человек +мир вокруг"(всегда найдутся любители выбросить вторую часть, но мы материалисты, а значит признаём, что сознание определяется бытием и затем существует в постоянной обоюдной связи с ним).
От трудов по социологии и психологии художественную литературу отличает способность вызывать сопереживание - определённым образом менять психологическое состояние читателя. Психологическое состояние(или, если угодно, эмоциональное состояние, или положение точки сборки) - вещь слишком фундаментальная и слишком сложная, поэтому я и пытаться не буду что-то ещё пояснить, надеясь, что примерное интуитивное понимание и так наличествует у всех. Следует понимать, что сопереживаем мы прежде всего литературному произведению, передающему некое психологическое состояние, и только опосредованно - описываемым героям. Сопереживать последним мы порой и вовсе не в состоянии - к примеру, при описании боли мы не можем её почувствовать, и будем сопереживать на уровне "как он страдает, бедняжка".
Возможности сопереживания вообще ограничены. Оно осуществимо, если психология автора и психология читателя построены из одинаковых деталей - только в таком случае автор может с помощью своего произведения собрать в голове у читателя такую же конструкцию, какая есть в его собственной голове. Естественно, конструкторы у всех разные - во-первых в силу различия условий, в которых они формировались, во-вторых в силу чрезвычайной субъективности психологических форм, даже соответствующих одному и тому же содержанию(то есть они-то тождественны с точностью до некоего, извините за выражение, изоморфизма, но этот изоморфизм ещё надо найти). Первое обстоятельство накладывает принципиальные ограничения на возможность понимания произведения, второе - усложняет восприятие. Далее, даже если произведение и создаст в голове требуемую конструкцию, она может работать существенно по-разному, что её в этой голове окружает.
Определивши предмет, можно смотреть, какой можно из него извлечь профит. Собственно говоря, определение здесь самодостаточное. Ему может удовлетворять и нехудожественная литература, и могут найтись достаточно бездарные художества, которые ему не удовлетворят. Итак, профит.
Во-первых - понимание психологии, своей и чужой, сейчас и раньше, причём не только внешнее(как это делается в науке психологии), но и позволяющее самому перенестись на чужое место - т.е. понимание более глубокое и разностороннее.
Во-вторых понимание собственной психологии, осознание способов изменения психологического состояния) позволяет ей управлять. Можно изничтожать негативные психологические состояния(всяческие депрессии и ненужные переживания, например) или не допускать их возникновения. Можно культивировать позитивные состояния: увеличивать удовольствие от жизни, повышать эффективность умственной работы, оптимизировать отдых и т.д. Причём возможность управлять своим психологическим состоянием позволяет менять его в зависимости от внешних задач.
понедельник, 29 ноября 2010 г.
пятница, 15 октября 2010 г.
Наука и жизнь: об условиях существования нормальной науки в обществе
Совершенно очевидно, что наука(здесь и далее под "наукой" подразумевается не только система представлений о мире и методов их получения, но и социальный институт, который этим занимается) не может существовать, если у общества(вместо этого слова надо как правило, хоть и не всегда, писать "правящая верхушка") нет в ней потребности, если оно банально не желает давать ей деньги на исследования. Собственно говоря, одного этого уже достаточно для печальных выводов - верхушке современной России наука не нужна абсолютно, о чём подробнее будет идти речь ниже. Но проблему места науки в обществе такая банальность отнюдь не исчерпывает.
Не надо примитивизировать. Явно нигде не высказывается, но постоянно подразумевается, что достаточно дать учёным много-много денег, и великие открытия, равно как и Нобелевские премии за них, посыпятся в огромных количествах. О том, откуда берётся наука и каким образом она работает, не говорится, - такое ощущение, что это свалившееся с небес чудесное устройство, на входе в которое загружаются деньги, а на выходе получаются открытия.
На самом же деле наука - неотъемлемая часть общества, и вариантов влияния общества на неё - великое множество. Для начала, учёный - это тоже член общества, он им воспитан и в нём живёт, и ему как правило не чужда система ценностей всех остальных членов общества. И если общество не прививает любовь к знаниям и стремление к добросовестной работе, зато ставит на первое место деньги, карьеру и известность - не удивляйтесь, что научные работники будут заняты прежде всего приобретением всех этих благ, а наукой - лишь постольку-поскольку. Начнутся интриги из-за распределения денег и постов, не будет редкостью приписывание чужих заслуг себе, с помощью всяческой демагогии финансирование будет выделяться на какую-то ерунду, будут выдумываться дутые научные сенсации, а результаты исследований порой будут трактоваться и подаваться не объективно, а так, чтобы грантодателям понравилось.
Далее, помимо системы ценностей учёному присуща ещё и господствующая в обществе система предрассудков и представлений о мире, которая вполне может повлиять на его работу. Например, в старые-добрые времена церковь, на правах обладателя эксклюзивного канала связи с высшими силами, навязывала всем и каждому обширнейший набор неправильных представлений о мире. Причём те, кто в своей научной деятельности был скован рамками этих представлений, чаще всего не могли выйти за них не потому, что боялись инквизиции, а потому, что привыкли к ним и просто не могли и не хотели представить себе какие-либо альтернативы. Сейчас времена полиберальнее, конечно, в цивилизованных странах никого особенно не сжигают, но смягчение нравов не привело к коренному их изменению, и, например, зависимость результатов исследований по глобальному потеплению от того, финансирует ли их компания, занимающаяся "альтернативной энергетикой" или же нефтью, - не новость. С гуманитарными и общественными науками всё ещё хуже - с одной стороны, гораздо более очевидна опасность новых идей для существующих устоев, а с другой - намного больше вбитых с младенчества предрассудков.
И, наконец, самое главное. Знания обретают научность и истинность не тогда, когда решение об этом примет сборище учёных мужей(будь то учёный совет, президиум РАН или даже Нобелевский комитет), а лишь тогда, когда они подтверждены на практике, когда сделанные нами объекты работают именно так, как предсказывала наша наука, когда они дают нам новые возможности и увеличивают власть общества на природой.
Не стоит, впрочем, увлекаться и утверждать, что истинны только те знания, на основании которых создано и выпущено промышленностью не менее 100 миллионов штук каких-нибудь новых девайсов и получена прибыль не менее миллиарда. Минимально необходимое количество экспериментальных проверок новооткрытого явления может быть проделано и в лабораторных условиях, без серийного производства, а полученные на ста установках по всему миру графики, соответствующие теории, являются таким же практическим её подтверждением, как и надлежащая работа построенных в соответствие с ней 100 миллионов девайсов. То есть переход от единичного опыта к разносторонней и систематической проверке, конечно, необходим, но он как правило достигается уже на стадии научного исследования, а не промышленного производства.
Но это - лишь абстрактная возможность, справедливая для свалившейся с неба и уже идеально работающей науки. Наука же реальная, порождённая обществом и являющаяся его частью, должна сама доказывать свою полезность в общественной практике, то есть иметь применение в производстве. В применении к современному миру это означает предельно простую вещь: чтобы существование науки в целом(результаты деятельности отдельных индивидов или организаций в общем случае трудно предсказуемы) было оправданным для общества, она должна давать ему основу для повышения производительности труда при производстве чего-то уже известного, либо же для производства чего-то неизвестного, но повышающего возможности человека по влиянию на природу. И если мы рассматриваем науку не как нечто обособленное от общества, а как его часть, образовавшуюся в ходе общественного развития, то само её возникновение является закономерным результатом общественной производственной практики. Потребности развивающегося производства создали науку, потребности производства(пусть и несколько опосредованно) ставили и ставят перед ней цели, и производство же даёт учёным оборудование для исследований. Затем уже наука двигает производство дальше, оно в свою очередь вновь стимулирует науку и т.д...
В свете вышеизложенного вполне понятно, что одного только финансирования и некоего "социального заказа на открытия", оторванного от нужд экономики, недостаточно для успешного развития науки. Лет эдак 500 назад разнообразные короли щедро финансировали исследования в области поисков философского камня, призванного затыкать дыры в истощённой войнами и высочайшими забавами казне, благородные доны не жалели врачам денег на средства для улучшения потенции, благородные донны - на омоложение, а те и другие вместе - на лекарства от сифилиса. Деньги щедро платились и потребность была - но, оторванная от реального уровня развития техники своего времени, она не могла быть и не была удовлетворена. Золота из грязи, бессмертия и вечной молодости не случилось, да и с сифилисом и потенцией дела обстояли не лучшим образом.
Впрочем, есть и современный пример того, как разрыв между желаемым и возможным при нынешней технике ведёт к малонаучным результатам. Наука, конечно, не обязана решать исключительно утилитарные задачи и давать самоокупаемость за полгода. Как раз наоборот - для серьёзного прогресса в долгосрочное перспективе необходимы фундаментальные исследования, в перспективе способные дать(и, как показывает предшествующий опыт, дающие) принципиально новые технологии. Но когда стремление залезть вглубь выходит за пределы, диктуемые возможностями существующей техники, - получается теория струн, в которой придуманы пара десятков новых измерений, но нет никаких экспериментально проверяемых следствий. Я, конечно, допускаю, что тамошняя математика отличается неземной красотой и потом, возможно, найдёт уйму применений - но сейчас, пока экспериментальных подтверждений нет(и не может быть) - это не наука.
А теперь побольше конкретики. Буржуазии нужна наука для повышения прибылей - разработать новую технологию и сделать товар, которого у конкурентов нет, и на его продаже срубить бабла, или же просто произвести товар с меньшими трудозатратами, нежели у конкурента, а затем либо наслаждаться более высокими прибылями, либо чуть сбавить цену и увести у конкурента покупателей. Потом, правда, конкуренты тоже освоят новую технологию, стороны сравняются и гонка продолжится. И буржуазия финансирует наукуи ставит ей цели: прикладную - в собственных исследовательских подразделениях, фундаментальную, для прибылей в перспективе, - с помощью буржуазного государства или различных фондов. СССР тоже была нужна наука - для усиления армии, и не зря главные советские успехи были достигнуты в физике, доказавшей свою полезность в ходе ядерного проекта, и в исследовании космоса, которое было побочным продуктом военного ракетостроения.
А вот современной России, экономика которой основана на продаже по многократно завышенным ценам углеводородов, наука не нужна абсолютно: добычу и транспортировку нефти и газа особо наукоёмким занятием не назовёшь. Если же говорить о других более-менее развитых отраслях промышленности, то металлургия тоже не слишком наукоёмкая, военная промышленность не имеет серьёзных заказчиков и в основном выживает за счёт советского наследия. К тому же правила диктует основная отрасль - сырьевая.
А поэтому рассуждения в духе "у нас же куча денег, давайте часть из них пустим на развитие науки, а вороватых чиновников накажем" выглядят фантастикой. Чиновники, в том числе и те, которые должны наказывать, не могут не воровать и не могут стремиться развивать науку - просто потому, что существующая экономическая система, основанная на шальных нефтяных деньгах, делает их такими и только такими. Но даже если бы свершилось чудо и большая куча денег регулярно выделялась учёным, никаких особо серьёзных результатов это не дало бы. Учёные - такой же продукт общества, как и чиновники, и точно так же, получив доступ к деньгам, они начинают воровать. Но даже если бы не воровали и они, всё равно в отсутствие наукоёмкой экономики эта наука не имела бы практики для подтверждения своих результатов. А знания без практической проверки - не знания, то есть и наука без практики в виде участия в общественном производстве - не наука, и скорее всего даже при условии всеобщей добросовестности и отсутствия воровства всё свелось бы к придумыванию десятков скрытых измерений и изобретению философского камня.
Не надо примитивизировать. Явно нигде не высказывается, но постоянно подразумевается, что достаточно дать учёным много-много денег, и великие открытия, равно как и Нобелевские премии за них, посыпятся в огромных количествах. О том, откуда берётся наука и каким образом она работает, не говорится, - такое ощущение, что это свалившееся с небес чудесное устройство, на входе в которое загружаются деньги, а на выходе получаются открытия.
На самом же деле наука - неотъемлемая часть общества, и вариантов влияния общества на неё - великое множество. Для начала, учёный - это тоже член общества, он им воспитан и в нём живёт, и ему как правило не чужда система ценностей всех остальных членов общества. И если общество не прививает любовь к знаниям и стремление к добросовестной работе, зато ставит на первое место деньги, карьеру и известность - не удивляйтесь, что научные работники будут заняты прежде всего приобретением всех этих благ, а наукой - лишь постольку-поскольку. Начнутся интриги из-за распределения денег и постов, не будет редкостью приписывание чужих заслуг себе, с помощью всяческой демагогии финансирование будет выделяться на какую-то ерунду, будут выдумываться дутые научные сенсации, а результаты исследований порой будут трактоваться и подаваться не объективно, а так, чтобы грантодателям понравилось.
Далее, помимо системы ценностей учёному присуща ещё и господствующая в обществе система предрассудков и представлений о мире, которая вполне может повлиять на его работу. Например, в старые-добрые времена церковь, на правах обладателя эксклюзивного канала связи с высшими силами, навязывала всем и каждому обширнейший набор неправильных представлений о мире. Причём те, кто в своей научной деятельности был скован рамками этих представлений, чаще всего не могли выйти за них не потому, что боялись инквизиции, а потому, что привыкли к ним и просто не могли и не хотели представить себе какие-либо альтернативы. Сейчас времена полиберальнее, конечно, в цивилизованных странах никого особенно не сжигают, но смягчение нравов не привело к коренному их изменению, и, например, зависимость результатов исследований по глобальному потеплению от того, финансирует ли их компания, занимающаяся "альтернативной энергетикой" или же нефтью, - не новость. С гуманитарными и общественными науками всё ещё хуже - с одной стороны, гораздо более очевидна опасность новых идей для существующих устоев, а с другой - намного больше вбитых с младенчества предрассудков.
И, наконец, самое главное. Знания обретают научность и истинность не тогда, когда решение об этом примет сборище учёных мужей(будь то учёный совет, президиум РАН или даже Нобелевский комитет), а лишь тогда, когда они подтверждены на практике, когда сделанные нами объекты работают именно так, как предсказывала наша наука, когда они дают нам новые возможности и увеличивают власть общества на природой.
Не стоит, впрочем, увлекаться и утверждать, что истинны только те знания, на основании которых создано и выпущено промышленностью не менее 100 миллионов штук каких-нибудь новых девайсов и получена прибыль не менее миллиарда. Минимально необходимое количество экспериментальных проверок новооткрытого явления может быть проделано и в лабораторных условиях, без серийного производства, а полученные на ста установках по всему миру графики, соответствующие теории, являются таким же практическим её подтверждением, как и надлежащая работа построенных в соответствие с ней 100 миллионов девайсов. То есть переход от единичного опыта к разносторонней и систематической проверке, конечно, необходим, но он как правило достигается уже на стадии научного исследования, а не промышленного производства.
Но это - лишь абстрактная возможность, справедливая для свалившейся с неба и уже идеально работающей науки. Наука же реальная, порождённая обществом и являющаяся его частью, должна сама доказывать свою полезность в общественной практике, то есть иметь применение в производстве. В применении к современному миру это означает предельно простую вещь: чтобы существование науки в целом(результаты деятельности отдельных индивидов или организаций в общем случае трудно предсказуемы) было оправданным для общества, она должна давать ему основу для повышения производительности труда при производстве чего-то уже известного, либо же для производства чего-то неизвестного, но повышающего возможности человека по влиянию на природу. И если мы рассматриваем науку не как нечто обособленное от общества, а как его часть, образовавшуюся в ходе общественного развития, то само её возникновение является закономерным результатом общественной производственной практики. Потребности развивающегося производства создали науку, потребности производства(пусть и несколько опосредованно) ставили и ставят перед ней цели, и производство же даёт учёным оборудование для исследований. Затем уже наука двигает производство дальше, оно в свою очередь вновь стимулирует науку и т.д...
В свете вышеизложенного вполне понятно, что одного только финансирования и некоего "социального заказа на открытия", оторванного от нужд экономики, недостаточно для успешного развития науки. Лет эдак 500 назад разнообразные короли щедро финансировали исследования в области поисков философского камня, призванного затыкать дыры в истощённой войнами и высочайшими забавами казне, благородные доны не жалели врачам денег на средства для улучшения потенции, благородные донны - на омоложение, а те и другие вместе - на лекарства от сифилиса. Деньги щедро платились и потребность была - но, оторванная от реального уровня развития техники своего времени, она не могла быть и не была удовлетворена. Золота из грязи, бессмертия и вечной молодости не случилось, да и с сифилисом и потенцией дела обстояли не лучшим образом.
Впрочем, есть и современный пример того, как разрыв между желаемым и возможным при нынешней технике ведёт к малонаучным результатам. Наука, конечно, не обязана решать исключительно утилитарные задачи и давать самоокупаемость за полгода. Как раз наоборот - для серьёзного прогресса в долгосрочное перспективе необходимы фундаментальные исследования, в перспективе способные дать(и, как показывает предшествующий опыт, дающие) принципиально новые технологии. Но когда стремление залезть вглубь выходит за пределы, диктуемые возможностями существующей техники, - получается теория струн, в которой придуманы пара десятков новых измерений, но нет никаких экспериментально проверяемых следствий. Я, конечно, допускаю, что тамошняя математика отличается неземной красотой и потом, возможно, найдёт уйму применений - но сейчас, пока экспериментальных подтверждений нет(и не может быть) - это не наука.
А теперь побольше конкретики. Буржуазии нужна наука для повышения прибылей - разработать новую технологию и сделать товар, которого у конкурентов нет, и на его продаже срубить бабла, или же просто произвести товар с меньшими трудозатратами, нежели у конкурента, а затем либо наслаждаться более высокими прибылями, либо чуть сбавить цену и увести у конкурента покупателей. Потом, правда, конкуренты тоже освоят новую технологию, стороны сравняются и гонка продолжится. И буржуазия финансирует наукуи ставит ей цели: прикладную - в собственных исследовательских подразделениях, фундаментальную, для прибылей в перспективе, - с помощью буржуазного государства или различных фондов. СССР тоже была нужна наука - для усиления армии, и не зря главные советские успехи были достигнуты в физике, доказавшей свою полезность в ходе ядерного проекта, и в исследовании космоса, которое было побочным продуктом военного ракетостроения.
А вот современной России, экономика которой основана на продаже по многократно завышенным ценам углеводородов, наука не нужна абсолютно: добычу и транспортировку нефти и газа особо наукоёмким занятием не назовёшь. Если же говорить о других более-менее развитых отраслях промышленности, то металлургия тоже не слишком наукоёмкая, военная промышленность не имеет серьёзных заказчиков и в основном выживает за счёт советского наследия. К тому же правила диктует основная отрасль - сырьевая.
А поэтому рассуждения в духе "у нас же куча денег, давайте часть из них пустим на развитие науки, а вороватых чиновников накажем" выглядят фантастикой. Чиновники, в том числе и те, которые должны наказывать, не могут не воровать и не могут стремиться развивать науку - просто потому, что существующая экономическая система, основанная на шальных нефтяных деньгах, делает их такими и только такими. Но даже если бы свершилось чудо и большая куча денег регулярно выделялась учёным, никаких особо серьёзных результатов это не дало бы. Учёные - такой же продукт общества, как и чиновники, и точно так же, получив доступ к деньгам, они начинают воровать. Но даже если бы не воровали и они, всё равно в отсутствие наукоёмкой экономики эта наука не имела бы практики для подтверждения своих результатов. А знания без практической проверки - не знания, то есть и наука без практики в виде участия в общественном производстве - не наука, и скорее всего даже при условии всеобщей добросовестности и отсутствия воровства всё свелось бы к придумыванию десятков скрытых измерений и изобретению философского камня.
понедельник, 27 сентября 2010 г.
О копирастии и справедливости
Надоело читать всякие глупости в оправдание как пиратства, так и копирастии. "Не хочу платить за всякое говно", "Понравится - куплю лицензию", "Пиратство = воровство, без него Творцы™ перемрут с голоду", "Не хотим платить Мерзким Корпорациям", "Интеллектуальная собственность ничем не отличается от материальной"(последнее редко заявляется прямо, но часто подразумевается)... Цель всей этой низкопробной демагогии - доказать, что моя и только моя точка зрения имеет право на жизнь с позиций Высшей Справедливости.
В общем, обычное сведение реальных проблем к абстрактным хорошо/плохо. Дитёнкам в малолетстве просто говорят - то делай, того не делай, то кака, а то ляля, и вырастают они с верой в добро и зло, но без понимания механики, представления о добре и зле породившей. А если бы понимание наличествовало бы - можно было бы подняться от морали на уровень выше и посмотреть, какая же борьба интересов эту мораль формирует.
Так вот с копирайтом интересная ситуация - мораль, сформированная в рамках старой, основанной на производстве материальных благ экономики, для бурно выросшей в последние годы и играющей серьёзную роль в общественном продукте "экономики интеллектуальной собственности" попросту не работает. Отсюда - все дурацкие выводы и взаимоисключающие параграфы, и без перехода к рассмотрению интересов избавиться от них не получится никак.
А вот если перейти - картина проста до безобразия. Есть копирасы, которые хотят побольше бабла и с этой целью принимают драконовские законы, не останавливаясь перед явным идиотизмом - деньги-то не пахнут. Есть пираты, которые могут получать стоящие денег хорошие вещи бесплатно и безнаказанно - и, естественно, пользуются этой возможностью. Всё остальное - пустая демагогия для самооправдания и благообразия. Существует, правда, и третья категория - копирасы, которые отстаивают идеалы копирастии и не имеют с этого никакого профита. Впрочем, есть подозрение, что либо они не столь безгрешны, как хотели бы казаться, либо у них нет особых поводов нарушать копирайт, и они строят из себя д'Артаньянов безо всякого убытка. Ещё один вариант - банальная слоупочность: люди просто ещё не поняли, что в интернетах не всегда обязательно придерживаться правил, принятых IRL, и не видят разницы между кражей кошелька и скачиванием фильма с торрентов.
В общем, обычное сведение реальных проблем к абстрактным хорошо/плохо. Дитёнкам в малолетстве просто говорят - то делай, того не делай, то кака, а то ляля, и вырастают они с верой в добро и зло, но без понимания механики, представления о добре и зле породившей. А если бы понимание наличествовало бы - можно было бы подняться от морали на уровень выше и посмотреть, какая же борьба интересов эту мораль формирует.
Так вот с копирайтом интересная ситуация - мораль, сформированная в рамках старой, основанной на производстве материальных благ экономики, для бурно выросшей в последние годы и играющей серьёзную роль в общественном продукте "экономики интеллектуальной собственности" попросту не работает. Отсюда - все дурацкие выводы и взаимоисключающие параграфы, и без перехода к рассмотрению интересов избавиться от них не получится никак.
А вот если перейти - картина проста до безобразия. Есть копирасы, которые хотят побольше бабла и с этой целью принимают драконовские законы, не останавливаясь перед явным идиотизмом - деньги-то не пахнут. Есть пираты, которые могут получать стоящие денег хорошие вещи бесплатно и безнаказанно - и, естественно, пользуются этой возможностью. Всё остальное - пустая демагогия для самооправдания и благообразия. Существует, правда, и третья категория - копирасы, которые отстаивают идеалы копирастии и не имеют с этого никакого профита. Впрочем, есть подозрение, что либо они не столь безгрешны, как хотели бы казаться, либо у них нет особых поводов нарушать копирайт, и они строят из себя д'Артаньянов безо всякого убытка. Ещё один вариант - банальная слоупочность: люди просто ещё не поняли, что в интернетах не всегда обязательно придерживаться правил, принятых IRL, и не видят разницы между кражей кошелька и скачиванием фильма с торрентов.
воскресенье, 15 августа 2010 г.
Ливерпуль - Арсенал
Довольно скучный был матч - команды входят в сезон, к тому же ходжосоновский Ливер и дальше будет, наверное, играть скучно. Но плотность футбольных вкусностей всё же была на порядок выше, чем в среднем по чемпионату мира - два удаления, отыгрыш, борьба и интрига на последних минутах. Всё-таки клубный футбол рулит.
Ливер бодренько отыграл - хорошо защищались в первом тайме, вдесятером прижали пушкарей и забили в начале второго. Но силы в меньшинстве тают быстрее, и в итоге не смогли отбиться - вот, собственно, по конкретному матчу и всё. Рейна же до гола нагеройствовал достаточно, чтобы не валить потерянную победу лично на него - не выстояла вся команда.
Если же об игре команд "вообще", то про Арсенал писать нечего - каким был, таким и остался, всё так же красиво и не слишком эффективно комбинируют, всё так же лажает Альмуния. А вот контуры игры Ливера при Ходжсоне проясняются. Если при Рафе всё решалось в центре, так что защита, чудившая часто и дико, не так уж и много пропускала, то теперь команда садится чуть глубже. Нагрузка на оборону больше, прежние шалости теперь недопустимы - и их нет, Ходжсон там всё отладил, причём имея ровно тех же игроков. Пока не выдохлись - защищались почти что безукоризненно.
В атаке стало побольше английской топорности, бестолковости и лонгбольности, что, конечно, не есть хорошо. Плюс Торрес не в форме(Нгог пусть и неплохо играл, но уровень всё же тот), Джеррарда зачем-то зафигачили в бокстубоксы, где он куда менее полезен для атаки... Вывод по сегодняшней игре - Ливер силён, но до манков и челсюков ощутимо не дотягивает, так что бороться им с Арсеналом и МанСити за третье да четвёртое места. Опять же и скамейка у них для чемпионства коротковата(но и на ЛЧ отвлекаться не надо). Впрочем, если вышеупомянутые баги с Торресом и Джеррардом пофиксят, да не продадут Маскерано - прогноз на чемпионат может существенно улучшиться.
Ливер бодренько отыграл - хорошо защищались в первом тайме, вдесятером прижали пушкарей и забили в начале второго. Но силы в меньшинстве тают быстрее, и в итоге не смогли отбиться - вот, собственно, по конкретному матчу и всё. Рейна же до гола нагеройствовал достаточно, чтобы не валить потерянную победу лично на него - не выстояла вся команда.
Если же об игре команд "вообще", то про Арсенал писать нечего - каким был, таким и остался, всё так же красиво и не слишком эффективно комбинируют, всё так же лажает Альмуния. А вот контуры игры Ливера при Ходжсоне проясняются. Если при Рафе всё решалось в центре, так что защита, чудившая часто и дико, не так уж и много пропускала, то теперь команда садится чуть глубже. Нагрузка на оборону больше, прежние шалости теперь недопустимы - и их нет, Ходжсон там всё отладил, причём имея ровно тех же игроков. Пока не выдохлись - защищались почти что безукоризненно.
В атаке стало побольше английской топорности, бестолковости и лонгбольности, что, конечно, не есть хорошо. Плюс Торрес не в форме(Нгог пусть и неплохо играл, но уровень всё же тот), Джеррарда зачем-то зафигачили в бокстубоксы, где он куда менее полезен для атаки... Вывод по сегодняшней игре - Ливер силён, но до манков и челсюков ощутимо не дотягивает, так что бороться им с Арсеналом и МанСити за третье да четвёртое места. Опять же и скамейка у них для чемпионства коротковата(но и на ЛЧ отвлекаться не надо). Впрочем, если вышеупомянутые баги с Торресом и Джеррардом пофиксят, да не продадут Маскерано - прогноз на чемпионат может существенно улучшиться.
понедельник, 2 августа 2010 г.
Исторические параллели
Как бы ни были смешны попытки оправдать все преступления и недостатки советского режима ссылками на изобильные преступления буржуазных режимов или недостатки капитализма как такового, всё же развитие СССР во многом повторяло развитие буржуазных государств, а поэтому сравнение деталей такого развития представляет интерес. Картина получается примерно следующая:
- Надо выбросить пропагандистские сказки о том, что, в отличие от основанного на неравенстве капитализма советский строй был социалистическим, все были равны, а государство пеклось лишь о благе рабочих и крестьян. На самом деле социализма никакого не было, реальным собственником средств производство была установившая в стране диктатуру партийно-государственная верхушка, и рабочих с крестьянами она эксплуатировала. И не надо кивать на сравнительно скромные условия жизни даже в высших властных кругах. Да, дворцов там не строили и яхт не покупали. Однако же и буржуа-пуритан, живших весьма скромно и целиком отдававших и себя, и свои капиталы делу было предостаточно - но от этого они не переставали быть капиталистами. Важно здесь прежде всего кто и в чьих интересах распоряжается средствами производства и прибавочной стоимостью, а не на что он тратит последнюю. Да и уровень жизни высокопоставленных чиновников(условной "внутренней партии") намного превосходил жизненный уровень рабочих и крестьян.
- Как в СССР, так и в буржуазных странах зверства и мерзости приходятся на ранние этапы существования индустриального производства. В Англии(самой сферически-вакуумной капиталистической стране, к тому же долгое время бывшей самой прогрессивной, а значит развивавшей капитализм самостоятельно, а не заимствовавшей его у других) в ходе первоначального накопления капитала сгоняли крестьян с земли и грабили Индию; в СССР - опять же лишали земли крестьян, а потом, увлекшись отъёмом продуктов их труда, вызвали голод. Одинаковы условия возникновения промышленного производства: надо накопить первоначальный капитал и создать продавцов рабочей силы, для чего надо лишить их собственных средств производства, - похожими оказались и их проявления.
- Промышленное производство при сохранении большого количества дешёвой рабочей силы позволяет правящему классу осуществлять сверхэксплуатацию и лишать трудящиеся классы гражданских прав. Кошмарные условия труда, в том числе и детского, в Англии первой половины XIX века общеизвестны; в сталинском Советском Союзе до подобного не доходило, но уровень эксплуатации был всё же высок, а уровень жизни - низок. Экономическая слабость угнетённых классов выливалась и в их политическое бесправие. В сталинском СССР всякие попытки протеста трудящихся против власти или просто критика в её адрес подавлялись решительно и безжалостно. Для буржуазных государств, находящихся на ранних этапах промышленного производства, характерны аналогичные явления: вспомним распространённый в XIX веке имущественный ценз, дававший доступ к политической власти только достаточно обеспеченным(т.е. принадлежавшим к эксплуататорским классам) гражданам, или беспощадное подавление народных выступлений, или разнообразные диктаторские режимы, приходившие к власти при поддержке буржуазии, от Наполеона до Пиночета.
- По мере развития промышленного производства в него постепенно вовлекается большая часть населения страны, количество свободной рабочей силы неуклонно сокращается, и условия, в которых проистекает классовая борьба, меняется. Постепенно уровень образования и сознательности трудящихся повышается, и они осознают необходимость бороться за свои права. Повышается уровень профессионального мастерства работников, а квалифицированному работнику не так легко найти замену, как вчерашнему крестьянину, который ничего особенно не умеет и, если вдруг потребует повышения зарплаты и улучшения условий труда, его можно заменить на другого крестьянина, готового работать за еду при любых условиях. И самое главное - как указано выше, запас таких вот незанятых крестьян в конце концов истощается, а значит правящий класс уже не может диктовать свои условия и вынуждена идти на уступки. С другой стороны, когда страна вовлечена в промышленное производство, производительность труда уже достаточно высока, чтобы обеспечить соответственно высокий жизненный уровень. Успехи эксплуатируемых в экономической борьбе влекут за собой и рост гражданских прав. Повышение жизненного уровня и политических свобод трудящихся характерно для поздних этапов развития как буржуазных государств, так и СССР.
- Однако уровень жизни и уровень "свобод" в Советском Союзе даже на высшем этапе его развития был ниже, чем в современных ему буржуазных государствах. СССР ещё мог некоторое время быть с ними примерно на равных по уровню медицины, образования или социального обеспечения для народа, однако существенно отставал по потреблению товаров или площади жилья. По уровню соблюдения прав человека разрыв был куда серьёзнее: доперестрочный СССР дошёл только до невмешательства в личную жизнь граждан(что породило пресловутые разговоры на кухнях) да иногда - неких проявлений свободомыслия в печати. За открытую критику действующей власти или тем более политическую борьбу с ней карали по-прежнему.
- И, наконец, главное. В буржуазную экономику заложены механизмы, обеспечивающие постоянное(хоть и не совсем однородное - вспомним кризисы перепроизводства) экономическое развитие, как экстенсивное(вовлечение новых масс населения в качестве продавцов рабочей силы и покупателей продукции), так и интенсивное(внедрение новых технологий, повышающих производительность труда). В советской экономике механизмов, стимулирующих развитие технологий, не было. Это не помешало за счёт заимствованных технологий в рекордно короткие сроки создать индустрию, но не дало ей устойчиво развиваться дальше, и началась стагнация. Именно она, а также существенно большая, нежели в передовых капиталистических странах, доля военной промышленности, и обусловили упомянутое выше отставание в жизненном уровне. Застой в экономике вызвал недовольство народа, который хотел больше материальных благ. Поэтому когда разразился экономический кризис, вызванный снижением цен на нефть(составлявшую основу экспорта, за счёт доходов от которого осуществлялись закупки товаров народного потребления) на мировом рынке, недовольный народ в конце концов сверг прогнившую государственную машину.
понедельник, 19 июля 2010 г.
О корейском промышленном чуде
Я, похоже, навсегда останусь идиотом, который умничает на основании неведомо как полученной отрывочной и неполной картины, вместо того, чтобы всерьёз ознакомиться с предметом. Впрочем, убожество практически всех доступных источников меня немного оправдывает.
Я почему-то всегда думал, что азиатские экономические чудеса возникли благодаря прямым инвестициям западных компаний, то есть что они, привлечённые дешёвой рабсилой, вкладывали туда капитал и развивали тем самым индустрию - это, кстати, был один из путей развития капитализма в дореволюционной России. При этом я, правда, знал, что все крупнейшие тамошние компании принадлежат аборигенам, но, по глупой и греховной природе своей, считал, что это уже какое-то вторичное явление. Как оказалоссь - нет, ибо давеча я вычитал у Ланькова следующее:
То есть основную роль в развитии промышленности играли не иностранные компании(они, наверное, тоже были, но в существенно меньших масштабах), а собственное правительство, занимавшееся этим за счёт кредитов и подачек, дававшихся третьему миру для борьбы с советским влиянием. Этот вариант тоже, кстати, активно применялся в царской России, но в данном случае куда интереснее параллели с Советским Союзом, обнаруживающие весьма интересные как сходства, так и различия.
И там, и там индустрия развивалась руками государства, установившего в стране жёсткую диктатуру. Правда, у корейцев было преимущество в виде западных денег, составивших первоначальный капитал, в то время как в СССР он создавался за счёт продажи зерна - но и тут с этой задачей справились. И там, и тут, когда в индустриальное производство была вовлечена большая часть населения, диктатура в конце концов рухнула. Квалифицированных рабочих и служащих уже нельзя эксплуатировать так же беспощадно, как неграмотных крестьян; когда в промышленное производство вовлечены все, наёмный работник уже не боится, что его место займёт крестьянин, готовый выполнять ту же работу за чашку риса, и поэтому может успешно бороться за свои права. С другой стороны, верхушка уже почувствовала, что промышленная мощь, находящаяся в её распоряжении, достаточно велика, чтобы спокойно жить в своё удовольствие, и уже не желала терпеть над собой диктатуру, ограничивающую её свободу.
Но при всех сходствах советский и корейский режимы имели важнейшее отличие: корейская экономика была ориентирована на экспорт, советская - на производство военной продукции. Соответственно падение корейской диктатуры было абсолютно безболезненным - если ты покупаешь сырьё за границей и туда же продаёшь продукцию, тебе не важно, стоит ли у тебя над головой генерал с автоматом. С другой стороны, крах советского государства означал прекращение государственных заказов для военной промышленности, а значит и её крах. Выжить смогли лишь отрасли, способные существовать на мировом рынке: добыча сырья и металлургия. Производство же собственно оружия было обречено на гибель - немногочисленные заказы от стран третьего мира не могли спасти экономику, содержавшую сильнейшую армию мира; армии же стран Запада закупали, естественно, оружие у своих производителей. То есть системообразующая отрасль промышленности рухнула - вот и причина всех бед.
Я почему-то всегда думал, что азиатские экономические чудеса возникли благодаря прямым инвестициям западных компаний, то есть что они, привлечённые дешёвой рабсилой, вкладывали туда капитал и развивали тем самым индустрию - это, кстати, был один из путей развития капитализма в дореволюционной России. При этом я, правда, знал, что все крупнейшие тамошние компании принадлежат аборигенам, но, по глупой и греховной природе своей, считал, что это уже какое-то вторичное явление. Как оказалоссь - нет, ибо давеча я вычитал у Ланькова следующее:
С переворота 1961 г. и началась история южнокорейского варианта «диктатуры развития». Историки, скорее всего, никогда не придут к согласию по вопросу о том, какая связь существовала между авторитарным характером политической власти и экономическим ростом, однако невозможно отрицать того обстоятельства, что свой экономический рывок страны Восточной Азии осуществляли под управлением авторитарных режимов. Эти режимы главной своей задачей считали достижение и удержание высоких темпов экономического роста. В жертву этой задаче приносилось всё – и экология, и права человека, и национальная гордость. Диктаторский характер режимов позволял не образать внимание на голоса протеста, а при необходимости – и расправляться с теми, кто протестовал особенно активно. «Диктатуры развития» строили капитализм, однако их приверженность рыночной экономике не носила идеологического характера. Рынок и капитализм воспринимались просто как инструменты, эффективность которых была доказана практикой.
Новая власть не без оснований считала, что стабильность государства и само его сохранение зависит от того, удастся ли обеспечить экономический рывок. При этом проблемы, стоявшие тогда перед страной, казались практически неразрешимыми, ведь в Южной Корее практически нет никаких природных ресурсов, а практически вся промышленность, некогда созданная японцами, при разделе страны оказалась на Севере .
Единственным наличным ресурсом Кореи были сами корейцы, и их готовность добросовестно работать за мизерную плату – в самом буквальном смысле слова, за чашку риса. Именно на это и была сделана ставка.
Схема, которую режим Пак Чжон Хи и другие восточноазиатские «диктатуры развития» положили в основу своей стратегии, была проста: использовать иностранные кредиты и помощь, чтобы строить фабрики, которые бы работали на импортируемом сырье. Геополитическое положение Южной Кореи, а также постоянное подчёркивание твёрдого антикоммунизма новой власти немало способствовали тому, что Запад давал кредиты Южной Корее на самых льготных условиях. Впрочем, дело не сводилось к одним только идеологическим и стратегическим соображениям: Пак Чжон Хи делал всё возможное, чтобы у сеульских компаний на мировых финансовых рынках сложилась репутация надёжных заёмщиков. Продукция этих фабрик должна была отправляться на экспорт, а вырученные деньги – использоваться на закупку нового сырья и новых технологий, а также на развитие инфраструктуры и образования. Крмое того, Пак Чжон Хи использвал свою репутацию надёжного союзника Запада для того, что получать для южнокорейских компаний льготный доступ к рынкам развитых государств. Таким образом, вся страна превращалась в своего рода супер-фабрику, занятую переработкой импортного сырья.
Поначалу, в 1962-1970 гг., ставка была сделана на лёгкую промышленность, которая отличалась трудоёмкостью, но не требовала ни квалифицированной рабочей силы, ни сложных технологий. Деревенские девушки, работая по 12-14 часов в день и получая зарплаты в 10-20 раз ниже американских или западноевропейских, шили рубашки, делали парики, мягкую игрушку. В те времена ткани и одежда составляли примерно половину всего корейского экспорта (41% в 1965 г.).
К началу семидесятых годов накопленный опыт и капитал дали возможность сделать следующий шаг – от лёгкой промышленности, от плюшевых мишек и париков к металлургии, судостроению, химической промышленности. Именно в это время в Южной Корее появляются металлургические комбинаты, которые вскоре превращают страну в одного из крупнейших в мире производителей стали, а также верфи, которые уже к 1980 г. производили около трети всего мирового тоннажа новых кораблей. За металлургией и судостроением последовала автомобильная промышленность, развертывание которой началось около 1976 г., а за ней – электроника, эпохой развития которой стали уже восьмидесятые.
На протяжении почти двух десятилетий правления Пак Чжон Хи годовой рост ВНП составлял 8-10%, изредка поднимаясь до 12-14% и никогда не опускаясь ниже 6%. Ко всеобщему удивлению, Южная Корея, положение которой еще недавно казалось абсолютно безнадежным, неожиданно превратилась в одну из самых быстрорастущих экономик планеты (и удерживает это положение до сих пор).
Разумеется, развитие страны при Пак Чжон Хи было капиталистическим. Однако капитализм этот обладал рядом своеобразных черт. Во-первых он носил отчётливо выраженный дирижистский характер, то есть контролировался и направлялся государством. Государство вырабатывало стратегию развития, а частные фирмы послушно выполняли приказы власти. С самого начала ставка была сделана на крупные многопрофильные концерны, которые были бы тесно связаны с правительством. Строго говоря, по-настоящему крупных фирм в Корее в 1961-1962 гг. не было, так что их пришлось создавать искусственно. Именно так появились нынешние корейские монополии – "чэболи". По сути, все крупнейшие корейские компании -- и "Хёндэ", и "Самсон" ("Самсунг"), и LG достигли своих гигантских размеров потому, что когда-то их основатели были выбраны генералом Пак Чжон Хи на роль корейских "олигархов". Вдобавок, государство и само активно инвестировало в экономику – в первую очередь, в инфраструктуру, в те отрасли, которые не дают немедленной отдачи, но необходимы для развития экономики в целом.
Немалую роль в «экономическом чуде» сыграла обильная иностранная помощь – в основном американская, отчасти японская. США при этом руководствовались, в первую очередь, военно-политическими интересами: Южная Корея всегда была важным союзником США в Восточной Азии.
Нет сомнений в том, что режим Пак Чжон Хи и его менее удачливого преемника Чон Ду Хвана был диктатурой, хотя и мягкой по сравнению с Северной Кореей (количество политзаключёных на Юге измерялось тысячами, а не десятками и сотнями тысяч, как на Севере). Но на первых порах, до начала 1970-х годов, экономические достижения ничего не давали большинству жителей страны, которые, несмотря на тяжелый труд, по-прежнему оставались нищими. В этих условиях правительство было готово поддерживать политическую стабильность любыми средствами. С особой свирепостью подавлялись попытки создания независимых профсоюзов, а также организации забастовок. С точки зрения власти, подобные попытки могли нарушить работу хрупкого механизма корейской экономики, ведь важным преимуществом Кореи в международной конкурентной борьбе была дешевизна рабочей силы, готовность рабочих трудиться за мизерную зарплату.
В последние годы своего правления, несмотря на продолжающийся экономический рост, правительство Пак Чжон Хи стало постепенно терять народную поддержку. Фактически, именно экономический успех «диктатуры развития» предопределил её политический конец. Результатом экономического роста стало формирование образованного среднего класса. Эти люди – клерки, инженеры, квалифицированные рабочие и, особенно, студенчество – отнюдь не приветствовали диктаторские методы управления страной, и стремились к введению демократии. После того, как в октябре 1979 г. Пак Чжон Хи был убит одним из своих приближённых, в стране развернулось массовое движение за установление демократии. Главным проявлением этого движение стало восстание в г. Кванджу, на юге страны, которое было подавлено весной 1980 г. с немалой жестокостью. Новый военный переворот, совершённый генералом Чон Ду Хваном, на несколько лет отсрочил неизбежное: победа демократических сил произошла только в 1987 г. К тому времени Южная Корея в экономическом отношении уже превратилась в развитую капиталистическую страну.
То есть основную роль в развитии промышленности играли не иностранные компании(они, наверное, тоже были, но в существенно меньших масштабах), а собственное правительство, занимавшееся этим за счёт кредитов и подачек, дававшихся третьему миру для борьбы с советским влиянием. Этот вариант тоже, кстати, активно применялся в царской России, но в данном случае куда интереснее параллели с Советским Союзом, обнаруживающие весьма интересные как сходства, так и различия.
И там, и там индустрия развивалась руками государства, установившего в стране жёсткую диктатуру. Правда, у корейцев было преимущество в виде западных денег, составивших первоначальный капитал, в то время как в СССР он создавался за счёт продажи зерна - но и тут с этой задачей справились. И там, и тут, когда в индустриальное производство была вовлечена большая часть населения, диктатура в конце концов рухнула. Квалифицированных рабочих и служащих уже нельзя эксплуатировать так же беспощадно, как неграмотных крестьян; когда в промышленное производство вовлечены все, наёмный работник уже не боится, что его место займёт крестьянин, готовый выполнять ту же работу за чашку риса, и поэтому может успешно бороться за свои права. С другой стороны, верхушка уже почувствовала, что промышленная мощь, находящаяся в её распоряжении, достаточно велика, чтобы спокойно жить в своё удовольствие, и уже не желала терпеть над собой диктатуру, ограничивающую её свободу.
Но при всех сходствах советский и корейский режимы имели важнейшее отличие: корейская экономика была ориентирована на экспорт, советская - на производство военной продукции. Соответственно падение корейской диктатуры было абсолютно безболезненным - если ты покупаешь сырьё за границей и туда же продаёшь продукцию, тебе не важно, стоит ли у тебя над головой генерал с автоматом. С другой стороны, крах советского государства означал прекращение государственных заказов для военной промышленности, а значит и её крах. Выжить смогли лишь отрасли, способные существовать на мировом рынке: добыча сырья и металлургия. Производство же собственно оружия было обречено на гибель - немногочисленные заказы от стран третьего мира не могли спасти экономику, содержавшую сильнейшую армию мира; армии же стран Запада закупали, естественно, оружие у своих производителей. То есть системообразующая отрасль промышленности рухнула - вот и причина всех бед.
суббота, 10 июля 2010 г.
Чемпионат мира, часть 6. На классе
Подробно писать лень, поэтому констатирую только самое главное. В полуфиналах и матче за третье место был отличный футбол, но заканчивалось всё слишком предсказуемо - побеждал тот, кто должен был победить, причем эти победы вытекали не столько из логики игры, сколько из командного класса. Голландия на классе обыграла Уругвай, Испания в напряжённой закрытой(мои прогнозы таки не сбылись - немцы не играли в размен; однако, сыграв закрыто, они перестали быть той волшебной командой, которая восхищала всех) игре за счёт большего мастерства и сыгранности таки одолела немцев, теперь вот немцы на классе обыграли Уругвай. В последнем счёте речь не столько о командном классе, сколько о вратарском: Бутт сделал несколько отличных сэйвов, а Муслере можно высказать претензии по каждому из пропущенных мячей(кроме, возможно, последнего - там он не ошибался. но, правда, и ничего другого тоже не делал, просто стоял). И это вполне закономерно: у уругвайцев довольно слабый состав, и она дал сбой на самой ответственной позиции - в воротах. Впрочем, ляпов Муслеры не сделал бы не только вратарь экстра-класса, но и обычный кипер уровня середняков европейских чемпионатов.
Теперь остаётся надеяться на красивую и непредсказуемую игру в финале, но верится слабо, победа Испании опять-таки на классе кажется куда более вероятной.
Теперь остаётся надеяться на красивую и непредсказуемую игру в финале, но верится слабо, победа Испании опять-таки на классе кажется куда более вероятной.
среда, 7 июля 2010 г.
Идиотизм в квадрате
По случаю Ивана Купала подумалось вот что. Религия - это, конечно, идиотизм, неверное отображение действительности. Но, будучи неверной, она остаётся отображением, и нормальные веруны это осознают. Ведь настоящие язычники действительно верили, что солнце - это чувак на колеснице, а принесение в жертву девственницы улучшает урожай. Нынешние же любители долбославия и возродители народных обычаев(читай: старых суеверий) отображают уже не реальность, а допотопные представления о реальности, причём, абсолютно не понимая сути, лишь имитируют внешние признаки. Получается эдакий культ карго, но за ним стоит не реально полезный груз, а другая неправильная картина мира, то есть долбославие - это идиотское отображение идиотизма, идиотизм в квадрате.
суббота, 3 июля 2010 г.
Чемпионат мира, часть 5 - четвертьфиналы
I. Голландия - Бразилия
Что ж, бразильцы подтвердили свой высочайший класс - в первом тайме они доминировали, забили гол и уверенно шли к победе. Дунга создал отличную команду - но она оказалась стеклянной, разбившись от первого же серьёзного удара. Да, игру переломили не голландцы, а сборная Бразилии, вышедшая на второй тайм, как на прогулку, и идиот Мело, забивший в свои ворота первый гол, прозевавший Снайдера(забившего головой, имея аж метрс кепкой семьдесят росту) при втором и потом оставивший команду в меньшинстве(впрочем, и про голевую передачу забывать не стоит). Но настоящим чемпионам не сломает игру один-единственный балбес, а раз бразильцы таки сломались - значит, всё по делу и им на пьедестале не место.
Решающую роль сыграли личности. Когда проигрывали голландцы - у них по-прежнему пахал на поле двужильный Кюйт, пёр вперёд Роббен, а Снайдер сотворил два гола. Когда же в аналогичном положении оказались бразилы - у них не нашлось никого, кто в трудном положении повёл команду вперёд. Да, у них был Майкон, перед этим матчем казавшийся мне едва ли не главным претендентом на Золотой Мяч - харизматичный, активный и равно полезный как в атаке, так и в обороне. Но и его сковали голландцы, да и позиция у него не та, чтобы играть ключевую роль в атаке. Роль эта предназначалась Кака - и он с ней не справился. Раньше он был хоть и не слишком заметен, но весьма полезен, выдавая изумительно изящные пасы с чилийцами да корейцами, но проверку по гамбургскому счёту не выдержал. Об остальных бразильских атакёрах и говорить нечего. Фабиано на поле потерялся, наглядно продемонстрировав, почему в 30 лет сидит в Севилье, а вышедший вместо него Нилмар был ещё незаметнее. Робиньо же - стопроцентный бразилец, фееричный, когда всё хорошо, но сдувающийся и способный только психовать и строить страшные рожи, когда что-то идёт не так.
Роналдиньо! Вот кого, возможно, бразильцам не хватило, вот кто мог в одиночку выиграть этот матч. Лучший игрок последнего десятилетия, он мечтал сыграть на этом чемпионате мира, ради этой мечты даже выйдя из расслабленности несравненного, всё и вся выигравшего чемпиона, в которой он пребывал три года, и выдал отличный сезон за Милан. Но на ЧМ-2006 они с Кака не слишком хорошо ладили как на поле и вне его, Дунга решил, что команде не нужны два лидера - и сделал ставку на Кака. Ставка не сработала, Кака не потянул. Кто виноват? Конечно, тренер.
Вообще, к Дунге вопросов много. Почему был выбран именно такой, далеко не сильнейший, состав, почему притащили того же Мело, почему его поставили в состав(его, правда, уже убирали, но вернули из-за дисквалификации конкурента - но неужели нельзя было найти кого-то ещё), почему его не заменили вовремя, почему команду не научили не расслабляться до свистка? Такое ощущение, что Дунга не понял, что команда - это не просто совокупность исполнителей его воли, что на поле его не будет, и что по инерции тренерских ценных указаний нельзя выигрывать всегда, что игра может пойти не так и команде придётся отыскивать внутренние резервы, за счёт которых можно исправить ситуацию. Но внутренних резервов не было, равно как не было и нормальных замен. Собственно, итог закономерен, если вспомнить о полной неопытности Дунги: Бразилия - его первая тренерская работа, причём команда у него настолько сильна, что было просто негде понабивать шишки и поучиться на ошибках. В ученьи ему было легко - и поэтому был проигран бой.
II. Уругвай - Гана
Это было очень, очень круто.
III. Германия - Аргентина
Самый интересный и непредсказуемый матч закончился на удивление закономерно: команда во главе с тренером прихлопнула сборище разного класса игроков во главе с легендарным наркоманом. Командной игры у аргентинцев как не было, так и не появилось, Месси на марадонской позиции - нонсенс, защита и вратарь - на предсказуемо невысоком уровне.
Но пройти в финал немцам вряд ли удастся. Две разгромных победы отнимают, очевидно, уйму сил, и могут вызвать у молодых да ранних немцев нездоровую эйфорию, плюс не будет Мюллера. И что более существенно: эти немцы умеют играть только в открытый футбол, а обыграть в такой футбол испанцев вряд ли кому-то в мире под силу.
А вот результат игры Голландия - Уругвай спрогнозировать куда сложнее. Обе команды играют от обороны, но у голландцев повыше общий класс, а уругвайцы выглядят более цельно. Ну и дикая концовку с Ганой может их как вымотать, так и вознести на крыльях. Скажем, 60 на 40 в пользу Нидерландов. А вообще хотелось бы всё-таки узреть на троне Уругвай.
IV. Континентальные итоги
Слухи о смерти Европы оказались сильно преувеличенными - в 1/8 было 6 команд, по случайности игравших только между собой, соответственно в 1/4 - 3, и все три вышли в полуфинал. Но и недооценивать волну европейских фейлов не стоит: действительно, команды с других континентов научились играть на весьма пристойном уровне, позволяющем вышибать европейцев, когда они не в форме. Но поделать что-либо с европейскими командами в форме им по-прежнему не под силу.
Что ж, бразильцы подтвердили свой высочайший класс - в первом тайме они доминировали, забили гол и уверенно шли к победе. Дунга создал отличную команду - но она оказалась стеклянной, разбившись от первого же серьёзного удара. Да, игру переломили не голландцы, а сборная Бразилии, вышедшая на второй тайм, как на прогулку, и идиот Мело, забивший в свои ворота первый гол, прозевавший Снайдера(забившего головой, имея аж метр
Решающую роль сыграли личности. Когда проигрывали голландцы - у них по-прежнему пахал на поле двужильный Кюйт, пёр вперёд Роббен, а Снайдер сотворил два гола. Когда же в аналогичном положении оказались бразилы - у них не нашлось никого, кто в трудном положении повёл команду вперёд. Да, у них был Майкон, перед этим матчем казавшийся мне едва ли не главным претендентом на Золотой Мяч - харизматичный, активный и равно полезный как в атаке, так и в обороне. Но и его сковали голландцы, да и позиция у него не та, чтобы играть ключевую роль в атаке. Роль эта предназначалась Кака - и он с ней не справился. Раньше он был хоть и не слишком заметен, но весьма полезен, выдавая изумительно изящные пасы с чилийцами да корейцами, но проверку по гамбургскому счёту не выдержал. Об остальных бразильских атакёрах и говорить нечего. Фабиано на поле потерялся, наглядно продемонстрировав, почему в 30 лет сидит в Севилье, а вышедший вместо него Нилмар был ещё незаметнее. Робиньо же - стопроцентный бразилец, фееричный, когда всё хорошо, но сдувающийся и способный только психовать и строить страшные рожи, когда что-то идёт не так.
Роналдиньо! Вот кого, возможно, бразильцам не хватило, вот кто мог в одиночку выиграть этот матч. Лучший игрок последнего десятилетия, он мечтал сыграть на этом чемпионате мира, ради этой мечты даже выйдя из расслабленности несравненного, всё и вся выигравшего чемпиона, в которой он пребывал три года, и выдал отличный сезон за Милан. Но на ЧМ-2006 они с Кака не слишком хорошо ладили как на поле и вне его, Дунга решил, что команде не нужны два лидера - и сделал ставку на Кака. Ставка не сработала, Кака не потянул. Кто виноват? Конечно, тренер.
Вообще, к Дунге вопросов много. Почему был выбран именно такой, далеко не сильнейший, состав, почему притащили того же Мело, почему его поставили в состав(его, правда, уже убирали, но вернули из-за дисквалификации конкурента - но неужели нельзя было найти кого-то ещё), почему его не заменили вовремя, почему команду не научили не расслабляться до свистка? Такое ощущение, что Дунга не понял, что команда - это не просто совокупность исполнителей его воли, что на поле его не будет, и что по инерции тренерских ценных указаний нельзя выигрывать всегда, что игра может пойти не так и команде придётся отыскивать внутренние резервы, за счёт которых можно исправить ситуацию. Но внутренних резервов не было, равно как не было и нормальных замен. Собственно, итог закономерен, если вспомнить о полной неопытности Дунги: Бразилия - его первая тренерская работа, причём команда у него настолько сильна, что было просто негде понабивать шишки и поучиться на ошибках. В ученьи ему было легко - и поэтому был проигран бой.
II. Уругвай - Гана
Это было очень, очень круто.
III. Германия - Аргентина
Самый интересный и непредсказуемый матч закончился на удивление закономерно: команда во главе с тренером прихлопнула сборище разного класса игроков во главе с легендарным наркоманом. Командной игры у аргентинцев как не было, так и не появилось, Месси на марадонской позиции - нонсенс, защита и вратарь - на предсказуемо невысоком уровне.
Но пройти в финал немцам вряд ли удастся. Две разгромных победы отнимают, очевидно, уйму сил, и могут вызвать у молодых да ранних немцев нездоровую эйфорию, плюс не будет Мюллера. И что более существенно: эти немцы умеют играть только в открытый футбол, а обыграть в такой футбол испанцев вряд ли кому-то в мире под силу.
А вот результат игры Голландия - Уругвай спрогнозировать куда сложнее. Обе команды играют от обороны, но у голландцев повыше общий класс, а уругвайцы выглядят более цельно. Ну и дикая концовку с Ганой может их как вымотать, так и вознести на крыльях. Скажем, 60 на 40 в пользу Нидерландов. А вообще хотелось бы всё-таки узреть на троне Уругвай.
IV. Континентальные итоги
Слухи о смерти Европы оказались сильно преувеличенными - в 1/8 было 6 команд, по случайности игравших только между собой, соответственно в 1/4 - 3, и все три вышли в полуфинал. Но и недооценивать волну европейских фейлов не стоит: действительно, команды с других континентов научились играть на весьма пристойном уровне, позволяющем вышибать европейцев, когда они не в форме. Но поделать что-либо с европейскими командами в форме им по-прежнему не под силу.
среда, 30 июня 2010 г.
Чемпионат мира, часть 4 - плей-офф
Великолепие плей-офф вполне компенсирует зевотный(даже в конце, когда появилась интрига, игры всё равно были в основном серые и скучные) групповой турнир - минимум игры по принципу "лишь бы не пропустить, а забьём или нет - это уж как повезёт", очень качественная игра в атаке, немало голов(22 в 8 играх, для сравнения 4 года назад было 15, в 2002-м 17, и только в 98-м 23), интрига. Вот и первые в этом году(даже в еврокубках не было) пенальти послематчевые пробили. Матч я, правда, не видел и не жалею - вроде как была унылость в стиле Украина - Швейцария четырёхлетней давности, но без тогдашних весёлых пеналей: сейчас всё решил один промах. Вообще Парагвай повторяет украинский путь: начали с Италией, закончат, наверное, с Испанией(у Украины они в обратном порядке были), игра от обороны, выход из группы, 0:0 и победа по пенальти в 1/8.
I. Уругвай
Отличная команда, хорошо сыграла с корейцами и теперь скорее всего хлопнет Гану и выйдет в полуфинал. Там, правда, лёгкой жизни не будет, скорее всего попадут на Бразилию и вылетят. Но если там будут голландцы - Уругвай вполне может замахнуться и на финал, и даже на победу в чемпионате. В общем, двукратные чемпионы мира, доползавшие до полуфинала аж в 70-м году, воскресли из хронологической пыли и во весь голос заявили о себе. Вообще, нынешний чемп напоминает про 50-й год: сильные уругвайцы, перед которыми маячит игра с куда более сильной Бразилией, матч Англия-США - вновь без прогнозируемой победы родоначальников и с итоговым их эпик фейлом, неудачно защищающая свой титул Италия в группе с Парагваем, победа Испании над Чили в группе(последние два пункта выяснились после лурканья - впрочем, у чего угодно с чем угодно после лурканья найдутся сходства).
Играют уругвайцы не хитро, но весьма эффективно - хорошая защита защищается и пытается пасом подлиннее забросить мячик в атаку, а там ребята сильные, что-нибудь придумают. Играют почти без центра, и скучать не приходится. А если бы они после голов не садились к своим воротам - было бы вообще чудесно, а то опять сядут и опять пропустят, как с Кореей. Впрочем, на грядущего чемпиона команда не тянет, а вот третье место - самое для них то.
II. США
Жаль, вылетели красавцы. Они очень напоминали нежно любимый мною Ливерпуль Бенитеса, то есть по принципу армянского комсомола сначала искусственно создавали себе трудности, а потом благодаря сумасшедшему характеру и отличной физподготовке успешно их преодолевали.
Но увы - физподготовка, по которой американцы - признанные мастера, едва ли не лучшие в мире, их подвела. Во втором тайме, выдав период сумасшедшего натиска, они устали, остановились, потом в начале дополнительного времени пропустили и уже не имели сил снова всерьёз навалиться на ворота противника. Откуда мораль: физика физикой, командность командностью, но и в футбол играть тоже уметь надо.
III. Германия - Англия
Нечего, в общем, комментировать, немцы прекрасны, англичане никакие, отличная игра, эффектнейший разгром. Не засчитанный мяч, который в принципе вполне мог всё изменить - немцы, поведя два ноль, расслабились, и полная утрата преимущества могла деморализовать их полностью, - всё же оправданием ни в коей мере не является, и сами англичане это прекрасно понимают.
Почему англы так фейлят? Наверное, не стоит очень уж глубоко лезть и копать на 40 безтрофейных лет назад в поискх каких-то глобальных причин, и признать банальные ошибки тренерского штаба. Что Капелло чудил с составом, выставляя непонятно кого, выбирая странную тактику и занимаясь перестановками уже по ходу чемпионата, когда предельно важна сыгранность, - вполне очевидно, а вот с плохой физикой сложнее. Понятно, что игроки после кучи чемпионатских, кубковых и еврокубковых матчей дико устали, тем более что в Англии бегают очень много, а вот можно ли было устранить это за месяц сборов - я не представляю.
IV. Голландия
Бытует мнение, что голландцы играют в "романтичный"(хрен поймёшь, что означает этот штамп, как по мне - ничего, как и "искренний", но он широко распространён), красивый, атакующий футбол, и из-за этого никогда ничего не выигрывают - романтика, мол, неээфективна, соперник забивается в защиту, а голландцы, залезши всей командой вперёд, пропускают контратаки. В общем, мнение это довольно правдоподобно - голландцы действительно играют красиво, и их действительно порой на контратаках и непрошибаемой обороне ловят. Но если копнуть чуть глубже и вспомнить историю, то оказывается, что такой подход имеет очень мало общего с фактами.
Для начала - уточнение. Времена венгров и бразильцев, царивших благодаря составу на две головы выше, чем у всех соперников(и даже несмотря на это порой проигрывавших), прошли, теперь команд экстра-класса много, они примерно равны по уровню, а значит никаких явных фаворитов, просто обязанных выигрывать чемпионат, нет. Всё решают мелочи - чуть лучшая форма в решающем матче, наличие или отсутствие каких-то игроков, выбор тактики, и прежде всего - удача. И если команда очень долго ничего не достигает - это не обязательно потому, что она играет неправильно, это может объяснять просто неудачным выбором тренера или же банальным невезением.
Вспоминаем историю. Впервые Нидерланды привлекли к себе внимание в 74-м, посмотрим на их результаты с тех пор. 74-й - великолепная игра и поражение в финале. Я не знаю, чем оно было обусловлено - ссорой ли Кройфа с поверившей газетным сплетням женой или же тем, что команда к финалу выдохлась, но вполне очевидно, что на победу в чемпионате Голландия наиграла, не хватило мелочей. 78-й - снова финал, проигранный в дополнительное время, который вполне можно было и выиграть(знаменитая штанга на последних минутах). Потом - смена поколений, голландцы никуда не попадают, потом в великолепном стиле выигрывают Евро-88 у сильнейшей сборной СССР. На следующих двух чемпионатах они выбывали от будущих чемпионов, играя вполне достойно. А ещё в 90-е у них была очень интересная серия: в 92-м, 96-м, 98-м и 2000-м они вылетали с чемпионатов Европы и мира по пенальти.
Вот и спрашивается - а при чём здесь атакующая игра, если проигрывают-то по пенальти, где важна прежде всего удача и, в меньшей мере, психология и физическая усталость(трудно хорошо пробить, когда на ногах еле держишься). Первым фактором ведает Господь Бог, вторым - тренер и национальный менталитет, и только третий может зависеть от игровой модели - но тут получается всё наоборот, атаковать вроде как легче, чем защищаться. Итак, те 4 поражения очень сильных команд(в 92-м ещё был и мазал решающий пеналь Ван Бастен, в том же году золотомячный, а во второй половине 90-х было отличное поколения из вангаловского Аякса) - они вовсе не от увлечения атакой, а от банального невезения в сериях пенальти. Впрочем, только ли от невезения?
Лезем в историю чуть глубже и внезапно замечаем: в 96-м, 98-м и 2000-м вратарём был один и тот же человек - ван дер Сар, к тому же проигравший серию пенальти в финале ЛЧ Ювентусу. Далее вспоминаем, что с 90-го года включительно прошло 10 чемпионатов Европы и мира, и лишь три команды сумели победить, не пробив послематчевые пеналя(Франция-2000, Бразилия-2002, Греция-2004), и делаем вывод: очень сильная сборная конца 90-х ничего не выиграла во многом потому, что её основной вратарь не умел брать пенальти(в 2000-м голландцы ещё и два пенальти во время игры не забили - но это обычная дикая непруха). Вообще говоря, это далеко не самая главная вратарская добродетель, да и ван дер Сар потом научился(на Евро-2004 и в московском финале ЛЧ уже выигрывал) - но у голландцев были и другие проблемы: то ван Гал начудит и на ЧМ не выйдет, то не имеющего тренерского опыта ван Бастена главным поставят. Результата по-прежнему не было, но я по-прежнему не понимаю, при чём тут голландская манера игры.
Вон, на последнем Евро ван Бастен форсировал подготовку(во многом вынужденно, группа-то была очень сложная), команда играла фантастически красиво, а потом выдохлась, к тому же тренер выставил на последний, ничего не решавший матч в группе дублёров, и основной состав сбился с игрового ритма. России проиграли, ван Бастен ушёл(не из-за поражения - он, кажется, ещё до чемпионата решил уйти) и поставили ван Марвейка, который поставил то, что многие называют прагматичной игрой, а как по мне, просто является её отсутствием.
Да, проблема злоупотребления атакой в ущерб счёту раньше действительно имела место, хоть, как описано выше, это далеко не так сильно било по итоговым результатам, как принято думать. Методика её решения проста: повышать класс защитников(у Голландии они традиционно слабые, особенно на фоне фееричной атаки), что, конечно, дело долгое и непростое, и отрабатывать переход от атаки к обороне - при потере мяча как можно быстрее всей командой вступать в отбор и перекрывать все зоны. Но Берт ван Марвейк пошёл другим путём, решив взять не качеством, а количеством.
В итоге на поле оказалось шесть(!) игроков оборонительного плана: четыре защитника, причём крайние почти не подключаются к атакам(что в 2010-м году примерно так же актуально в футболе, как пращники и боевые слоны - в военном деле), в центре один чистый разрушитель и отчасти созидательный ван Боммель, способный своими пасами начинать атаки(однако же его полезность в этом деле переоценивать не стоит, в Баварии он и вовсе играет единственного опорника). И тут возникает вопрос - а как обстоят дела с игрой в атаке? Ответ прост: игры в атаке у голландцев нынче нет, есть Роббен, Снейдер, Кюйт и ван Перси. Предполагается, что эти достойные граждане своими бесконечными талантами будут рождать голы. Они, в общем, рождают, но голов не много даже со слабыми противниками. Что же будет с Бразилией?
V. Испания - Португалия
Равная игра, но у испанцев игроки посильнее, и они победили - на классе. В общем, не впечатляют меня испанцы - в группе чувствовалось, что их старые проблемы с неумением добиваться результата никуда не делись, играют однообразно - только мелкий пас и контроль мяча, ни ударов издали, ни игры головой на стандартах. Они, конечно, остаются вторыми претендентами на победу в турнире(больше особо и некому - не аргентинцам же, с упоротым тренером, а немцы слишком молоды и неопытны), но Бразилия выглядит куда убедительнее.
VI. Бразилия - Чили
Это чемпионская игра, и это - будущий чемпион. Отлично сыгранная команда, великолепная оборона, очень сильная и красивая игра в атаке. И при этом чувствовалось, что бразилы пока играют вполсилы и могут очень сильно прибавить.
VII. Аргентина
Неубедительно. Внятной и осмысленной игры команда не показывает, выезжая на индивидуальных талантах игроков. Аргентина ни черта не могла поделать с мексиканцами до левейшего гола. Вообще этот гол, конечно, сломал игру напрочь - до него всё было очень осторожно и нудно(аргентинцы ленились, мексиканцы побаивались), после Мексика поплыла и развалилась.
IV. Голландия
Бытует мнение, что голландцы играют в "романтичный"(хрен поймёшь, что означает этот штамп, как по мне - ничего, как и "искренний", но он широко распространён), красивый, атакующий футбол, и из-за этого никогда ничего не выигрывают - романтика, мол, неээфективна, соперник забивается в защиту, а голландцы, залезши всей командой вперёд, пропускают контратаки. В общем, мнение это довольно правдоподобно - голландцы действительно играют красиво, и их действительно порой на контратаках и непрошибаемой обороне ловят. Но если копнуть чуть глубже и вспомнить историю, то оказывается, что такой подход имеет очень мало общего с фактами.
Для начала - уточнение. Времена венгров и бразильцев, царивших благодаря составу на две головы выше, чем у всех соперников(и даже несмотря на это порой проигрывавших), прошли, теперь команд экстра-класса много, они примерно равны по уровню, а значит никаких явных фаворитов, просто обязанных выигрывать чемпионат, нет. Всё решают мелочи - чуть лучшая форма в решающем матче, наличие или отсутствие каких-то игроков, выбор тактики, и прежде всего - удача. И если команда очень долго ничего не достигает - это не обязательно потому, что она играет неправильно, это может объяснять просто неудачным выбором тренера или же банальным невезением.
Вспоминаем историю. Впервые Нидерланды привлекли к себе внимание в 74-м, посмотрим на их результаты с тех пор. 74-й - великолепная игра и поражение в финале. Я не знаю, чем оно было обусловлено - ссорой ли Кройфа с поверившей газетным сплетням женой или же тем, что команда к финалу выдохлась, но вполне очевидно, что на победу в чемпионате Голландия наиграла, не хватило мелочей. 78-й - снова финал, проигранный в дополнительное время, который вполне можно было и выиграть(знаменитая штанга на последних минутах). Потом - смена поколений, голландцы никуда не попадают, потом в великолепном стиле выигрывают Евро-88 у сильнейшей сборной СССР. На следующих двух чемпионатах они выбывали от будущих чемпионов, играя вполне достойно. А ещё в 90-е у них была очень интересная серия: в 92-м, 96-м, 98-м и 2000-м они вылетали с чемпионатов Европы и мира по пенальти.
Вот и спрашивается - а при чём здесь атакующая игра, если проигрывают-то по пенальти, где важна прежде всего удача и, в меньшей мере, психология и физическая усталость(трудно хорошо пробить, когда на ногах еле держишься). Первым фактором ведает Господь Бог, вторым - тренер и национальный менталитет, и только третий может зависеть от игровой модели - но тут получается всё наоборот, атаковать вроде как легче, чем защищаться. Итак, те 4 поражения очень сильных команд(в 92-м ещё был и мазал решающий пеналь Ван Бастен, в том же году золотомячный, а во второй половине 90-х было отличное поколения из вангаловского Аякса) - они вовсе не от увлечения атакой, а от банального невезения в сериях пенальти. Впрочем, только ли от невезения?
Лезем в историю чуть глубже и внезапно замечаем: в 96-м, 98-м и 2000-м вратарём был один и тот же человек - ван дер Сар, к тому же проигравший серию пенальти в финале ЛЧ Ювентусу. Далее вспоминаем, что с 90-го года включительно прошло 10 чемпионатов Европы и мира, и лишь три команды сумели победить, не пробив послематчевые пеналя(Франция-2000, Бразилия-2002, Греция-2004), и делаем вывод: очень сильная сборная конца 90-х ничего не выиграла во многом потому, что её основной вратарь не умел брать пенальти(в 2000-м голландцы ещё и два пенальти во время игры не забили - но это обычная дикая непруха). Вообще говоря, это далеко не самая главная вратарская добродетель, да и ван дер Сар потом научился(на Евро-2004 и в московском финале ЛЧ уже выигрывал) - но у голландцев были и другие проблемы: то ван Гал начудит и на ЧМ не выйдет, то не имеющего тренерского опыта ван Бастена главным поставят. Результата по-прежнему не было, но я по-прежнему не понимаю, при чём тут голландская манера игры.
Вон, на последнем Евро ван Бастен форсировал подготовку(во многом вынужденно, группа-то была очень сложная), команда играла фантастически красиво, а потом выдохлась, к тому же тренер выставил на последний, ничего не решавший матч в группе дублёров, и основной состав сбился с игрового ритма. России проиграли, ван Бастен ушёл(не из-за поражения - он, кажется, ещё до чемпионата решил уйти) и поставили ван Марвейка, который поставил то, что многие называют прагматичной игрой, а как по мне, просто является её отсутствием.
Да, проблема злоупотребления атакой в ущерб счёту раньше действительно имела место, хоть, как описано выше, это далеко не так сильно било по итоговым результатам, как принято думать. Методика её решения проста: повышать класс защитников(у Голландии они традиционно слабые, особенно на фоне фееричной атаки), что, конечно, дело долгое и непростое, и отрабатывать переход от атаки к обороне - при потере мяча как можно быстрее всей командой вступать в отбор и перекрывать все зоны. Но Берт ван Марвейк пошёл другим путём, решив взять не качеством, а количеством.
В итоге на поле оказалось шесть(!) игроков оборонительного плана: четыре защитника, причём крайние почти не подключаются к атакам(что в 2010-м году примерно так же актуально в футболе, как пращники и боевые слоны - в военном деле), в центре один чистый разрушитель и отчасти созидательный ван Боммель, способный своими пасами начинать атаки(однако же его полезность в этом деле переоценивать не стоит, в Баварии он и вовсе играет единственного опорника). И тут возникает вопрос - а как обстоят дела с игрой в атаке? Ответ прост: игры в атаке у голландцев нынче нет, есть Роббен, Снейдер, Кюйт и ван Перси. Предполагается, что эти достойные граждане своими бесконечными талантами будут рождать голы. Они, в общем, рождают, но голов не много даже со слабыми противниками. Что же будет с Бразилией?
V. Испания - Португалия
Равная игра, но у испанцев игроки посильнее, и они победили - на классе. В общем, не впечатляют меня испанцы - в группе чувствовалось, что их старые проблемы с неумением добиваться результата никуда не делись, играют однообразно - только мелкий пас и контроль мяча, ни ударов издали, ни игры головой на стандартах. Они, конечно, остаются вторыми претендентами на победу в турнире(больше особо и некому - не аргентинцам же, с упоротым тренером, а немцы слишком молоды и неопытны), но Бразилия выглядит куда убедительнее.
VI. Бразилия - Чили
Это чемпионская игра, и это - будущий чемпион. Отлично сыгранная команда, великолепная оборона, очень сильная и красивая игра в атаке. И при этом чувствовалось, что бразилы пока играют вполсилы и могут очень сильно прибавить.
VII. Аргентина
Неубедительно. Внятной и осмысленной игры команда не показывает, выезжая на индивидуальных талантах игроков. Аргентина ни черта не могла поделать с мексиканцами до левейшего гола. Вообще этот гол, конечно, сломал игру напрочь - до него всё было очень осторожно и нудно(аргентинцы ленились, мексиканцы побаивались), после Мексика поплыла и развалилась.
пятница, 25 июня 2010 г.
Чемпионат мира, часть 3
Что ж, теперь уже весело, борьба кипит и сенсаций более чем достаточно. Но пока что всё это печальный мысли навевает - фавориты сливают безвольно и бездарно, нефавориты играют одинаково старательно, добротно-оборонительно, но очень скучно. Впрочем, о скатывании СЧМ в СГ - как-нибудь потом, а пока - о деталях.
I. Интрига
В группах C и D последний тур был прекрасен - интрига до последних секунд, итог зависел только от результатов сразу двух матчей. В итоге поражение Ганы ей таки не повредило, а вот гол американцев на последней минуте таки выбил словенцев - ну и прекрасно, результат надо делать самим, а не ждать милостей от других.
В общем, всё получилось справедливо - Гана хоть и забивала только с пеналей, но с немцами смотрелась на равных, и вообще команда всё же организованная и приятная, в отличие от прочих из чёрной Африки, где все не на общий результат играют, а только хотят утвердить себя в роли альфа самцов. А Сербии так и надо - подбор игроков хороший, но командной игры никакой нет, всё вразброд и бестолку.
II. Англия
Я, конечно, был бы рад, если бы словенцы вылезли из группы - это очень круто, когда такая команда обходит англичан. Но те таки собрались на последнюю игру и победили, хотя порой это выглядело смешно - хвалёная, великая и ужасная Англия, у которой какие-нибудь Руни или Лэмпард получают больше, чем вся словенская сборная, изо всех сил отстаивала счёт 1:0, играя чуть ли не на отбой, и таки могла пропустить.
Может, я ванговал неверно и Капелло их таки разбудит? Он же итальянец всё-таки, и если уж Липпи облажался, то Капелло ещё может повторить традиционный итальянский путь из грязи в князи. Но верится всё же не очень - усталые они, физически и психологически, плюс истерики прессы, свято верующей в национальное величие, добавляют нервозности. В 1/8 я поставил бы на Германию, которая хоть и шла по нисходящей(игра и результат; игра без результата; результат без игры), но молодая, резвая и на Англию, несомненно, настроится.
III. Испания - Чили
C испанцами играть первым номером - что с дубиной на танк лезть, вот чилийцы и отгребли. А вот потом, когда инициативой владели уже испанцы - они не создали ничего, кроме своих традиционных полумоментов. А концовка - это вообще позорище, одни тупо катают мяч в центре, другие даже не пытаются его отобрать. Было бы здорово, если бы Швейцария забила парочку и таки отправила вон чилийцев(хотя испанцы заслужили наказания со стороны Высшей Несуществующей Футбольной Справедливости ничуть не меньше). Но она не забила ни одного, своим вылетом завершив картину провала европейцев.
Судейка тоже хорош был - не назначенный пеналь(впрочем, Иньеста и так вскоре забил второй), левое удаление.
IV. КНДР
Мудрое чучхейско-кимченировское корейское руководство после хорошей игры с Бразилией решило, что команда у них крута настолько, что матч с португалами можно даже рискнуть показать в прямом эфире, а игроки с тренерами, подобно чилийцам, вздумали взять поиграть первым номером(или это им тоже товарищи из руководства подсказали?). И вот вам результат - команда рассыпалась(провалив потом и последний матч), а народ в едином порыве наблюдал издевательство над вдохновлённой чучхой командой.
Интересно, как это повлияет на идеологическую ситуацию в стране - народу постоянно рассказывают, что он лучший и сильнейший в мире, а тут - такое унижение. То есть понятно, конечно, что сила футбольной сборной не слишком сильно связана с уровнем развития страны и уровнем жизни в ней - слабость сборных Канады, Исландии или какого-нибудь Люксембурга ещё вовсе не говорит, что там плохо. Но ведь корейцев-то воспитывали в прямо противоположном духе: спортивные успехи = великая страна. Или этот провал пропаганда спишет на козни империалистов, отравивших/подкупивших игроков?
V. Италия и Франция
Однако мощно облажались предыдущие финалисты. С французами всё, конечно, ясно - в федерации бедлам, тренеру к тому же платят мало, и в результате на этом месте по чьей-то протекции оказалась полнейшая бездарь, которая с игроками, вполне способными претендовать на победу в чемпионате, вылетела, проиграв даже ЮАР. И такое у них давно - со времён Жаке нормальных тренеров там не было: квалификация чуть было не победившего в Германии Доменека понятна, Лемер, выигравший Евро, потом тоже провалил ЧМ и вообще нигде ничего не показал, да и Сантини довольно мутный. Вот и получается, что за десять лет Франция лишь дважды выходила из группы. Может, хоть этот эпик фейл изменит порочную систему?
С Италией посложнее - там смена поколений и игроки ощутимо хуже - старые деградировали, новые ещё не выросли. Но и Липпи вроде как взял далеко не сильнейших, а в основном представителей команд, не попавших в пятёрку. Черданцев вон вообще подозревает, что там не всё было чисто с выбором состава, и ставит под сомнение таланты Липпи, довольно резонно сравнивая того с Доменеком. Я не думаю, что он настолько плох - в конце концов, тогда у Франции были Зидан, Анри, Макелеле, Виера, Рибери и Тюрам, все в отличной форме, и даже с Каннаваро, Пирло, Буффоном и Тотти Италия выглядела по составу слабее, а значит если уж Липпи их до победы дотянул - значит, он крут. Но всё равно сейчас был однозначно его фейл.
VI. США
Вот кто крут по-настоящему - два волевых результата(отыгрались со Словенией, забили в самом конце Алжиру), характер, отлично поставленная и довольно приятная игра. Гана не кажется особо грозной, в четвертьфинале вырисовывается Уругвай - и если американцы дойдут до полуфинала, это будет хорошо и по делу. Но и успех уругвайцев, ввиду их славной истории, тоже будет приятен.
VII. Штрафные
Говорят(с), что мелконогие футболёры лучше бьют штрафные(в частности, именно из-за этого так крут Алиев), а новый мяч усиливает это их преимущество. Я не знаю, как там у кого с антропометрией, но если поверить стереотипу "азиаты - мелкие", то два гола прямыми ударами со штрафных японцев и один - корейцев, находят объяснение.
I. Интрига
В группах C и D последний тур был прекрасен - интрига до последних секунд, итог зависел только от результатов сразу двух матчей. В итоге поражение Ганы ей таки не повредило, а вот гол американцев на последней минуте таки выбил словенцев - ну и прекрасно, результат надо делать самим, а не ждать милостей от других.
В общем, всё получилось справедливо - Гана хоть и забивала только с пеналей, но с немцами смотрелась на равных, и вообще команда всё же организованная и приятная, в отличие от прочих из чёрной Африки, где все не на общий результат играют, а только хотят утвердить себя в роли альфа самцов. А Сербии так и надо - подбор игроков хороший, но командной игры никакой нет, всё вразброд и бестолку.
II. Англия
Я, конечно, был бы рад, если бы словенцы вылезли из группы - это очень круто, когда такая команда обходит англичан. Но те таки собрались на последнюю игру и победили, хотя порой это выглядело смешно - хвалёная, великая и ужасная Англия, у которой какие-нибудь Руни или Лэмпард получают больше, чем вся словенская сборная, изо всех сил отстаивала счёт 1:0, играя чуть ли не на отбой, и таки могла пропустить.
Может, я ванговал неверно и Капелло их таки разбудит? Он же итальянец всё-таки, и если уж Липпи облажался, то Капелло ещё может повторить традиционный итальянский путь из грязи в князи. Но верится всё же не очень - усталые они, физически и психологически, плюс истерики прессы, свято верующей в национальное величие, добавляют нервозности. В 1/8 я поставил бы на Германию, которая хоть и шла по нисходящей(игра и результат; игра без результата; результат без игры), но молодая, резвая и на Англию, несомненно, настроится.
III. Испания - Чили
C испанцами играть первым номером - что с дубиной на танк лезть, вот чилийцы и отгребли. А вот потом, когда инициативой владели уже испанцы - они не создали ничего, кроме своих традиционных полумоментов. А концовка - это вообще позорище, одни тупо катают мяч в центре, другие даже не пытаются его отобрать. Было бы здорово, если бы Швейцария забила парочку и таки отправила вон чилийцев(хотя испанцы заслужили наказания со стороны Высшей Несуществующей Футбольной Справедливости ничуть не меньше). Но она не забила ни одного, своим вылетом завершив картину провала европейцев.
Судейка тоже хорош был - не назначенный пеналь(впрочем, Иньеста и так вскоре забил второй), левое удаление.
IV. КНДР
Мудрое чучхейско-кимченировское корейское руководство после хорошей игры с Бразилией решило, что команда у них крута настолько, что матч с португалами можно даже рискнуть показать в прямом эфире, а игроки с тренерами, подобно чилийцам, вздумали взять поиграть первым номером(или это им тоже товарищи из руководства подсказали?). И вот вам результат - команда рассыпалась(провалив потом и последний матч), а народ в едином порыве наблюдал издевательство над вдохновлённой чучхой командой.
Интересно, как это повлияет на идеологическую ситуацию в стране - народу постоянно рассказывают, что он лучший и сильнейший в мире, а тут - такое унижение. То есть понятно, конечно, что сила футбольной сборной не слишком сильно связана с уровнем развития страны и уровнем жизни в ней - слабость сборных Канады, Исландии или какого-нибудь Люксембурга ещё вовсе не говорит, что там плохо. Но ведь корейцев-то воспитывали в прямо противоположном духе: спортивные успехи = великая страна. Или этот провал пропаганда спишет на козни империалистов, отравивших/подкупивших игроков?
V. Италия и Франция
Однако мощно облажались предыдущие финалисты. С французами всё, конечно, ясно - в федерации бедлам, тренеру к тому же платят мало, и в результате на этом месте по чьей-то протекции оказалась полнейшая бездарь, которая с игроками, вполне способными претендовать на победу в чемпионате, вылетела, проиграв даже ЮАР. И такое у них давно - со времён Жаке нормальных тренеров там не было: квалификация чуть было не победившего в Германии Доменека понятна, Лемер, выигравший Евро, потом тоже провалил ЧМ и вообще нигде ничего не показал, да и Сантини довольно мутный. Вот и получается, что за десять лет Франция лишь дважды выходила из группы. Может, хоть этот эпик фейл изменит порочную систему?
С Италией посложнее - там смена поколений и игроки ощутимо хуже - старые деградировали, новые ещё не выросли. Но и Липпи вроде как взял далеко не сильнейших, а в основном представителей команд, не попавших в пятёрку. Черданцев вон вообще подозревает, что там не всё было чисто с выбором состава, и ставит под сомнение таланты Липпи, довольно резонно сравнивая того с Доменеком. Я не думаю, что он настолько плох - в конце концов, тогда у Франции были Зидан, Анри, Макелеле, Виера, Рибери и Тюрам, все в отличной форме, и даже с Каннаваро, Пирло, Буффоном и Тотти Италия выглядела по составу слабее, а значит если уж Липпи их до победы дотянул - значит, он крут. Но всё равно сейчас был однозначно его фейл.
VI. США
Вот кто крут по-настоящему - два волевых результата(отыгрались со Словенией, забили в самом конце Алжиру), характер, отлично поставленная и довольно приятная игра. Гана не кажется особо грозной, в четвертьфинале вырисовывается Уругвай - и если американцы дойдут до полуфинала, это будет хорошо и по делу. Но и успех уругвайцев, ввиду их славной истории, тоже будет приятен.
VII. Штрафные
Говорят(с), что мелконогие футболёры лучше бьют штрафные(в частности, именно из-за этого так крут Алиев), а новый мяч усиливает это их преимущество. Я не знаю, как там у кого с антропометрией, но если поверить стереотипу "азиаты - мелкие", то два гола прямыми ударами со штрафных японцев и один - корейцев, находят объяснение.
пятница, 18 июня 2010 г.
Чемпионат мира, часть 2.
Хвала Аллаху, уже стало повеселее - голы, неожиданные результаты, иногда даже проблески пристойной игры в атаке случаются.
I. Англия
Абсолютно никакая, аж не верится. Дохлые все, не бегут, не мычат и не телятся. Похоже, им пора вводить антилимит - игроки сборной Англии должны сыграть не больше скольки-то там матче в чемпионате и кубках, чтобы так не уставать.
Вратаря Капелло таки поменял - и, наверное, зря. Хрен редьки не слаще Джеймс Грина не круче, но теперь он будет играть, зная, что в случае ошибки его погонят вон, как погнали его предшественника, а значит чувствовать себя неуверенно и от неуверенности лажать.
Олсо порадовали комментаторы на УТ-1. Неясно, правда, что там делал Евтушенко - приглашать комментировать на украинском канале матч чемпионата мира тренера сборной Украины, с которым она на этот чемпионат не попала - это какое-то издевательство, они б ещё пригласили Михайличенко на какой-нибудь матч греков. А остальные двое были прекрасны - Франков жёг просто, Мага жёг страстно-непосредственным идиотизмом и перепалками с Франковым, призывая не упоминать во время матча деньги и не оскорблять королевских высочеств. Аж жалко будет, если новая власть разгонит заповедник дремучего невежества, сидящий на УТ-1 чуть ли не с советских времён. Корифея Дурепу, выдававшего гениальные перлы, уже попёрли, ироды.
II. Испания
Всяческие барсодрочеры и испанодрочеры очень любят говорить, что только их любимые команды показывают настоящую искромётную Игру, а их соперники, всякие Интеры и Швейцарии, убивают её красоту своим оборончеством. Доля правды здесь, конечно, есть - их атаки порой великолепны, видение поля и техника - на высшем уровне. Да вот беда - собственно в атаке времени они проводят очень мало, в основном занимаясь однообразным и нудным перекатыванием мяча, и назвать такое зрелище красивым футболом у меня не повернётся язык. Далее, такой однобок - исповедующие его команды, занимаясь коротким перепасом, почти не бьют издали и не играют головой.
И самое существенное - именно такая, якобы красивая, манера игры и превращает матчи в унылейшее говно. Великолепно владея мячом, мгновенно переходя к обороне, они лишают соперника пространства, вдавливая его в штрафную - и имеем то, что имеем: игра превращается в копошение червей в куче навоза. Обороняться, став толпой у своих ворот, довольно легко, к тому же есть приличные шансы поймать до одури катающих мячик атакёров на контратаке. Естественно, все выбирают именно такую тактику, вместо того, чтобы открыться и отгрести по полной.
Впрочем, заслуг испанцев это не умаляет - у них сейчас лучшая в мире футбольная школа, соответственно сильнейшая в мире по составу сборная, а Барса - наиболее успешная в плане тотального футбола и системной подготовки футболистов(у них большая часть состава - свои воспитанники. в тому же из их школы вышли, например, Сеск и Рейна) команда. Мастерство испанцев действительно восхищает, в выбранной ими манере игры они достигли больших успехов, и, похоже, вангование Лобановского о том, что в футболе скоро не останется игроков ниже то ли 185, то ли 190 см., следует признать неверным.
А состав у испанцев действительно адский - сами Сеск и Рейна не попадают в состав. Рейна вообще в четвёрке действительно крутых вратарей на этом ЧМ(с Буффоном, Касильясом и Жулио Сезаром), и надо ж такому случиться, чтобы ещё один из этой четвёрки оказался с ним в одной команде. Такое, правда, есть и у других: лучшие правые защитники мира Майкон и Дани Алвеш - у бразильцев, куча форвардов - у аргентинцев, Джеррард и Лэмпард, которые, правда, играют оба, но взаимодействуют не лучшим образом - у англичан. Но только у Испании великолепные или же просто очень сильные игроки есть на все позиции, в отличие от тех же англичан без вратаря или аргентинцев, у которых вратарь незнамо кто и защита не очень.
III. Дудузелы
Франков, кстати, сказал, что этой гадости продано уже 800 000 штук. Интересно, ФИФА и оргкомитет не хотят их запрещать только из почтения к высокой культуре, или их чуток подмазали?
Почтение к дудузелам особенно выделяется на фоне непочтения в другой громкой истории, когда голландских моделей прогнали с матча их же собственной сборной за то, что они сидели в платьях традиционного оранжевого цвета(там весь стадион был оранжевый) безо всякой атрибутики. Да,, конечно, подобные платья использовались в рекламе какого-то пива, да и сами модели на неё, как выяснилось, работали - но формально это полнейший маразм, выгонять за пребывание в национальных цветах на матче национальной команды. Впрочем, весь копиразм бредов, и удивляться тут нечему. Интересно, а могут ли они выдворить за трусы в горошек, объявив их рекламой неаккредитованного ФИФА производителя гороха?
IV. Бразилия - КНДР
Отличный матч. Корейцы тоже делали упор на оборону, но бразилы играли размашисто, и в итоге получился отличный матч, а не скукота, как у испанцев. Сборная Бразилии хороша, рисунок игры виден, ну а жопу они в первом матче, естественно, рвать не собирались. Единственный фаворит, который начал, как и подобает фавориту - малость лениво, но уверенно и с результатом.
А корейцы вообще молодцы - играли бодро, гол забили красивый, картинно не падали, от выдуманной боли не корчились, судье мозг не ебали. Вратарь даже, кажется, похлопал Майкону после первого гола.Сразу видно - люди не испорчены цивилизацией. Что ж, и у диких режимов есть свои плюсы.
V. Словения
Жаль, что не выстояли с американцами - если бы вышли из английской группы с первого места после второго тура, это было бы круто. А так повторили то, что было 10 лет назад, только тогда югославы вытащили ничью в матче со словенцами, проигрывая аж 0:3. Впрочем, шансы выйти в 1/8 у них пока есть, достаточно не проиграть Англии, что, с учётом её нынешнего состояния, кажется весьма правдоподобным. Может, конечно, англичане и оживут, история много подобных примеров знает, но верится с трудом - пока очень похоже на то, что пациент не спит, не болен и не страдает от временного недостатка сил, а просто мёртв.
Ну и американцы тоже, конечно, хороши. Ещё и третий забили, непонятно почему не засчитанный. Кстати, судейство, несмотря на обилие судей из нефутбольных стран, в целом неплохое. Может, они ещё просто не привыкли брать взятки и судят по правилам, а нервы у них не испорчены постоянными скандалами и поливанием помоями?
Кстати, словенцы наводят на странные мысли, в которых выплывают таинственные слова типа "дух победителей" или "футбольные традиции", поскольку без них объяснения нижеизложенному нет. Так вот: за 20 лет своей независимости словенцы дважды играли на чемпионатах мира и единожды - Европы, причём провалились на этих чемпионатах лишь раз. Для сравнения:
Россия - 2 чемпионата мира, 3 чемпионата Европы(причём ЧМ-1994 и ЧЕ-1996 можно смело вычёркивать, это была не сборная России, а ещё СССР, подготовленная в советских школах, с игроками, рождёнными во всех республиках).
Украина - 1 чемпионат мира, 0 чемпионатов Европы.
И при этом сборные Украины и России, составы имея довольно херовые, всё же словенцев всегда ощутимо в этом плане превосходили. Откуда, спрашивается, у них такие результаты? Это ж не один раз, на случайность не свалишь.
Ну и американцы тоже, конечно, хороши. Ещё и третий забили, непонятно почему не засчитанный. Кстати, судейство, несмотря на обилие судей из нефутбольных стран, в целом неплохое. Может, они ещё просто не привыкли брать взятки и судят по правилам, а нервы у них не испорчены постоянными скандалами и поливанием помоями?
Кстати, словенцы наводят на странные мысли, в которых выплывают таинственные слова типа "дух победителей" или "футбольные традиции", поскольку без них объяснения нижеизложенному нет. Так вот: за 20 лет своей независимости словенцы дважды играли на чемпионатах мира и единожды - Европы, причём провалились на этих чемпионатах лишь раз. Для сравнения:
Россия - 2 чемпионата мира, 3 чемпионата Европы(причём ЧМ-1994 и ЧЕ-1996 можно смело вычёркивать, это была не сборная России, а ещё СССР, подготовленная в советских школах, с игроками, рождёнными во всех республиках).
Украина - 1 чемпионат мира, 0 чемпионатов Европы.
И при этом сборные Украины и России, составы имея довольно херовые, всё же словенцев всегда ощутимо в этом плане превосходили. Откуда, спрашивается, у них такие результаты? Это ж не один раз, на случайность не свалишь.
среда, 16 июня 2010 г.
Несогласные - это таки хорошо
Причём не только те, которые несогласно маршируют, а любые, вплоть до фашиствующих. И хороши они не сами по себе, а только потому, что в отсутствие хоть сколько-нибудь системного и осмысленного сопротивления всё же напоминают власти о существовании и недовольстве народа, а значит не дают ей почувствовать себя абсолютно бесконтрольной и вконец обнаглеть.
С другой стороны, они все хороши ровно столько, сколько не являются серьёзными претендентами на реальную власть - поскольку если они до власти таки дорвутся(даже малейших признаков чего пока не видно), ничего хорошего из этого не выйдет, только бардак и передел собственности.
С другой стороны, они все хороши ровно столько, сколько не являются серьёзными претендентами на реальную власть - поскольку если они до власти таки дорвутся(даже малейших признаков чего пока не видно), ничего хорошего из этого не выйдет, только бардак и передел собственности.
понедельник, 14 июня 2010 г.
Немного о чемпионате мира.
На подобного рода турнирах команды, с самого начала демонстрирующие хороший футбол, потом очень часто сдуваются. Причины тому бывают разные - ранний выход пик формы, после которого начинается спад(тут отличный пример - голландцы на последнем Евро, которые в группе играли блестяще, но в плей-офф уже устали и русские их перебегали; характерно, что два гола им забили уже в дополнительное время, когда усталость усилилась до предела; Аршавин же феерил не только из-за своего блестящего дриблинга, но и потому, что уставшие голландцы за ним не успевали), расслабленность после хороших результатов, возможность для противников изучить манеру игры и понять, как с ней бороться. С другой стороны, плохо стартовавшая команда потом может разыграться(то ли выйдя на поздний пик формы, то ли, как любят говорить комментаторы, "нащупав свою игру") и даже выиграть чемпионат(лучший пример - Италия-82).
Игроки, отыгравшие за сезон штук эдак 50 матчей в клубе, к чемпионату мира дико устают и могут оказаться не в состоянии сыграть на том же уровне. Поэтому от всяких Руни, Роббенов и Месси(который к тому же - барселонозаточенный командный игрок, и без тамошней полузащиты не сможет сыграть на том же уровне) не стоит ждать чего-то особенного. Скорее блеснут игроки, в сезоне игравшие посредственно(Кака, например, или уже успевший блеснуть Подольски) или мало из-за травм и лавок(Ван Перси, Клозе).
II. ЮАР
Чемпионаты и Олимпиады стоит проводить либо в уже процветающих странах, либо в странах, которые развиваются и хотят закрепить успехи(Китай-2008, например, или желающие доказать свою европейскость Польша и Украина). Если же затеять чемпионат в глуши, от этого станет только хуже - у иностранцев останется паршивое впечатление о стране, прибыли будет мало и чемпион принесёт не прибыль, а долги(как, интересно, в нищей ЮАР собираются окупать строительство громадных дорогущих стадионов?).
III. Вувузелы
Это пиздец полнейший, атмосфера игры гробится напрочь. Год назад был Кубок Конфедераций, все эти дудки заметили и сказали, что это говно надо запретить, на за год ФИФА и оргкомитет так и не удосужились что-либо сделать. На уникальные традиции боления местного населения можно и нужно наплевать (оставив дудки разве что в матчах сборной ЮАР): проводите чемпионат мира - считайтесь с пожеланиями этого самого мира.
UPD: обнаглевшие граждане заявили, что дудки - это их история и запрещать их они не намерены. Интересно, а если чемпионат таки отдадут Катару, будут ли они в соответствии с историческими традициями телесно наказывать неправильно одетых иностранок?
IV. Англия - США
Футбол - командная игра, и если из команды выбросить один элемент, то при любом качестве оставшихся частей она перестанет быть единым целым и поэтому окажется слабее команды, у которой элементы в среднем похуже, зато все на месте. Вот и у англичан не было полноценного опорника и нормального вратаря - и всё, неяркие, но крепкие американцы вполне по делу взяли ничью.
Вратари - это какое-то английское проклятие. Сильных нет, а слабые, ошалев от счастья, что их взяли в сборную, нервничают и чудят. Сейчас облажался Грин(интересно, ему специально зелёную форму под фамилию сделали?), но Робинсон, конечно, с хорватами был ещё круче.
И(мне смешно учить Капелло, но это уж слишком очевидная вещь) чистого опорника(Барри вроде как травмирован, но есть же ещё и Каррик) англичанам явно не хватало - Джеррард с Лэмпардом центр проигрывали и были ни Богу свечка и ни чёрту кочерга.
Вообще не верю я в англичан - именно они устали после сезона больше всего, к тому же сложно победить на ЧМ без нормального вратаря. С другой стороны, 6 матчей - это не много, и даже посредственный вратарь может отыграть их на кураже.
V. Немцы
Красота. Пока что лучший матч и к тому же единственный, на котором нормальный ор болельщиков был более-менее слышен на фоне идиотских дудок. Про молодых немцев не соврали - действительно, очень сильные игроки. Выиграть они сейчас не выиграют - опыта маловато, но поиграют красиво, а через два года будут главными претендентами на победу в Евро.
VI. Прочие
ЮАР - Паррейра молодец, слепил команду из непонятно чего. И вратарь у них хороший.
Мексика - никакая. Хотя если они недавно отыграли кучу товарняков, в том числе с Чили, Англией, Голландией и Италией, то не диво, что в результате выдохлись.
Сербы - очень сильный по именам состав(ещё внушает их накачанность), но командной игры нет абсолютно.
Гана - неплохо смотрится, и у неё ещё один хороший негр-вратарь.
Про остальных писать лень, одна унылость.
четверг, 27 мая 2010 г.
Об истории политарного строя в Российской империи и СССР
Предлагаемый опус – схематичное изложение истории изменения общественно-экономических формаций в Российской империи и СССР с XIX века и примерно до 1950 года. Кому-то он может показаться пересказом общеизвестных истин из учебника истории. Я так не считаю и не стал бы возиться с его составлением, если бы существовало достаточно внятное изложение указанной темы, основанное на анализе истории производительных сил и борьбы классов, а не на занудном морализаторстве, делении всего и вся на хороших и плохих (с непременным сокрытием всего плохого о первых и хорошего о вторых, а зачастую – и с прямым перевиранием фактов), или же приписывании тех или иных исторических событий воле(хотя слово произвол» было бы здесь куда уместнее) тех или иных лиц. О том, что история должна вскрывать за фактами действующие с непреложностью законов природы закономерности, как правило принято забывать, зато мифы о величии или же подлости(кому как) Николая II, Столыпина, Ленина, Сталина и прочих, поведших страну за собой к райскому блаженству или же, напротив, заставивших свернуть с этого пути и низринувших её в глубины Тартара, плодятся и множатся.
Помимо «негероического» изложения истории, у настоящего опуса есть и ещё одна особенность: объяснение истории Российской империи и СССР с позиций господства в них политарного строя. Такой подход пока что не пользуется особой популярностью: первую историки-марксисты чаще называют феодальной, второй – социалистическим, да и вообще пока что далеко не все понимают, что государство может быть не просто инструментом правящего класса, но и совпадать с ним, то есть просто признают существования политарного строя.
Это – закономерный результат кризиса марксистской мысли как таковой. В буржуазных странах классовые противоречия как правило несколько сглажены, признаков принципиальных изменений в обществе пока не видно, и в условиях такой стагнации революционное учение, которым является марксизм, полузабыто. Лишённые больших общественных задач, философия и искусство погрязли в примитивном агностицизме и постмодернизме, в основе которых лежит убеждённость в непознаваемости мира, безыдейность и восприятие мышления не как активной деятельности по познанию и изменению мира, а как слабо связанной с реальностью интеллектуальной игры. Протестные настроения интеллектуалов «первого мира» под стать их идеологии – недовольство есть, и подчас довольно сильное, но оно тоже отдаёт интеллектуальными играми, и, не имея за собой никаких серьёзных общественных сил, малоконструктивно.
Силён протест против общемировой системы капитализма и в странах «третьего мира». Но для этих стран эта система выступает в роли внешней силы – могущественных корпораций, разрушающих традиционную структуру общества и обрекающих на нищету миллионы людей. Поэтому они склонны отрицать её в целом, как врага, и не стремятся к пониманию её внутренней структуры, для чего и нужен марксизм. В СССР же, где марксизм формально был государственной идеологией, его возвели в ранг догмы, пресекая творческое осмысление и дальнейшее развитие. Политарногому строю советская официальная идеология отказывала в существовании даже в государствах Древнего Востока, чтобы кто-нибудь, чего доброго, кто-нибудь не провёл аналогий с политарным строем в самом СССР, который положено было называть социалистическим. При крахе же Советского Союза марксизм был отождествлён с официальной догматической идеологией и предан забвению.
Широко распространено мнение, разделявшееся, в частности, официальной советской доктриной, что до реформ 60-х гг. XIX века Российсская империя была феодальной страной. Но при более глубоком рассмотрении такой взгляд сталкивается с существенными проблемами, связанными с устройством государства и его ролью в жизни общества. «Чистый», беспримесный феодализм, господствовавший в Западной Европе в X-XII веках или в Киевской Руси перед монгольским нашествием, вообще не предполагает наличия сильного централизованного государства, но лишь многочисленные разрозненные группы враждующих между собой феодалов. Лишь с постепенным распадом феодальных отношений и развитием капитализма началось усиление королевской власти, и лишь когда капитализм достиг достаточно высокой степени развития, в нескольких европейских государствах установилась абсолютная монархия. Европейский абсолютизм возник в условиях противоречия интересов феодалов и буржуазии, и, служа сглаживанию этого противоречия, получил благодаря ему известную самостоятельность, с одной стороны, опираясь в значительной мере на класс феодалов, а с другой – урезывая феодальную вольницу в интересах буржуазии.
Но в России, начиная с утверждения абсолютизма в конце XV века и вплоть до середины XIX века, буржуазия была слишком слаба, чтобы серьёзно влиять на устройство общества, а значит внутренние причины, породившие абсолютизм европейский, отсутствовали. Назвать российское государство чисто феодальным, в котором бюрократическая верхушка была бы только выразителем интересов класса феодалов, также не представляется возможным. Не государство было игрушкой в руках дворян и бояр(как это было, например, в Речи Посполитой), а, напротив, феодалы находились в полной зависимости от государства. Правда, государство, действующее в интересах определённого класса, также обладает известной свободой, позволяющей ему идти на небольшие отступления от краткосрочных интересов правящего класса или ущемлять отдельных его представителей ради глобальной общеклассовой выгоды, но в Российской империи влияние феодалов на государство было слишком слабо, а влияние государства на феодалов – слишком сильно, чтобы говорить о таком общественном устройстве.
Уже во время правления создателя российского абсолютизма, Ивана III, ограничивается влияние крупной земельной аристократии(особенно сильный удар которой затем нанёс его внук, Иван IV) и складывается поместная система землевладения. Верховным владельцем поместий был великий князь, дворяне получали поместья за воинскую службу князю и не могли продавать их или передавать по наследству.
В 1682 году была ликвидирована система занятия должностей в соответствии с происхождением – местничество, затем Пётр I ликвидировал обладавшую известной самостоятельностью часть феодалов – боярство, уравняв бояр в правах с дворянами, а также отнял и передал государству земли крупнейшего феодала страны – церкви. Поместная система была, правда, ликвидирована, и дворянство получило право передавать владения по наследству. Но дворяне были обязаны нести государственную службу(вначале бессрочно, а с 1736 года - на протяжении 25 лет), причём государственные чины давались не за дворянство как таковое, а лишь за личную выслугу. И хотя "Манифест о вольности дворянства"(1762) и "Жалованная грамота дворянству"(1785) освободили дворян от необходимости в мирное время нести государственную службу и дали им иные привилегии, это не привело к обособлению дворян от абсолютистского бюрократического аппарата. Ещё одним доводом в пользу того, что дворянство в Российской империи не было правящим классом само по себе, служит тот факт, что значительная (в 1724 19%, в 1858 - 45%) часть крестьян, так называемые государственные, не принадлежали дворянам вовсе, а эксплуатировались государством напрямую.
Неоднократные попытки дворянства вмешиваться в борьбу за власть также не сделали его самостоятельной политической силой. Неудачной оказалась предпринятая в 1730 г. группой богатых и влиятельных дворян попытка ограничить власть взошедшей на престол Анны Иоанновны влиянием совета представителей аристократии. Потерпело поражение и восстание декабристов, в ходе которого группа богатых дворян попыталась захватить власть в государстве с целью радикального изменения общественного устройства. Удачные же перевороты(например, свержение Петра III в 1762 г. или Павла I в 1801) были направлены не против всевластия государства как такового, а лишь против правителей, которые по своему произволу вели политику, направленную против интересов государственной машины. Преемники свергнутых императоров, соответственно Екатерина II и Александр I, по-прежнему обладали всей полнотой абсолютной власти.
Всё вышеизложенное позволяет сделать вывод, что в Российской империи не государство выполняло интересы правящего класса феодалов, но что оно само образовывало единый класс эксплуататоров, коллективный класс, в котором средства производства принадлежали государственной машине в целом. Олицетворением, личным воплощением этой государственной машины служил монарх, и соответственно именно он воспринимался как хозяин всей страны, абсолютный владыка с никем не ограниченными полномочиями. Таким образом, в Российской империи господствовал политарный строй. Но поскольку земельные собственники зачастую обладали значительной самостоятельностью, то и строй при этом приобретал элементы феодализма. Политарное (совпадавшее с классом эксплуататоров) государство Российской империи в дальнейшем также будет обозначаться словом «царизм».
Статусом члена класса эксплуататоров в государственной машине определялась попадавшая в его руки доля продуктов труда, получавшихся в результате эксплуатации трудящихся масс. Это осуществлялось в различных формах. Во-первых представителям класса эксплуататоров(который практически полностью совпадал с дворянским сословием) предоставлялась земля с крестьянами, от эксплуатации которых помещик получал доход. Как уже упоминалось выше, помещики порой обладали самостоятельностью, достаточной, чтобы их можно было выделить в отдельный класс феодалов. Представители дворянства служили на офицерских постах в армии, получая жалованье за вооружённую охрану царизма. Наконец, они могли быть чиновниками и получать от государства жалованье за выполнение административных функций. При этом, поскольку государственная машина была всевластным хозяином всей страны, перед чиновничеством открывался огромный простор для широкомасштабного и абсолютно безнаказанного взяточничества и казнокрадства. Верховные руководители страны, мыслившие в духе «Государство – это я», порой пытались с этим бороться, но, поскольку в реальности собственниками государства были не они лично, а лишь класс бюрократов, который они возглавляли, то такая борьба была обречена на поражение – бюрократия не могла уничтожить сама себя или добровольно лишить сама себя части доходов.
В стране господствовала отсталая аграрная экономика, основанная на натуральном хозяйстве. Подавляющее большинство населения составляло крестьянство, изготовлявшее практически всё необходимое внутри семей или сельских общин. Была очень слабо развита промышленность, из-за обширности пространств и плохих дорог была затруднена торговля, отсутствовал внутренний рынок. Таким образом, отсутствовали экономические причины, которые превратили бы страну в единый хозяйственный организм. Следовательно, и существование политарного государства было обусловлено прежде всего внеэкономическими факторами. Наиболее правдоподобным выглядит предположение, что решающую роль здесь играла внешняя угроза – лишь объединившись и ликвидировав раздробленность и междоусобные свары, можно было противостоять завоеванию, и именно ведение практически постоянной внешней борьбы(с тех пор, как Иван III к началу XVI века окончательно превратил раздробленные русские княжества в единое политарное государство, и вплоть до середины XIX века оно воевало практически непрерывно, порой беря паузы лишь для восстановления подорванного войнами хозяйства) следует признать причиной, которая не дала Российскому царству и Российской империи распасться на части так же, как распались многие политарные государства древнего мира.
Не имея чисто экономических причин для возникновения, политарное государство в Российской империи не было привязано к каким бы то ни было хозяйственным или национальным образованиям. Именно этим обусловлена национальная пестрота российского правящего класса, в который гармонично вливались, причём порой на весьма высоких постах, сначала татары, поляки и литовцы, а затем и представители народов Западной Европы(даже самым успешным правителем этого государства, присоединившим к нему огромные и богатейшие территории на западе и юго-западе, была немка Екатерина II). Поэтому же самые разные народы могли входить в состав России абсолютно безболезненно – им не требовалось что-либо менять во внутреннем устройстве, достаточно было подчинения их правящих классов политарному государству. Лишь Польша, экономически наиболее развитая часть империи, не смирилась с завоеванием, поскольку её экономический строй не мог нормально функционировать в условиях политарного государства. По этой же причине для царизма не было разницы между наступательными и оборонительными войнами – будучи образованием над-экономическим, в существовании которого прямое насилие играло весьма существенную роль, он владел ровно той территорией, которую мог силой захватить и удержать. Правда, такое расширение не могло быть безграничным – если бы царизм поглотил территории, обладающие высокоразвитым хозяйством, несовместимым с политарным строем, экономическая мощь которых существенно превосходила бы экономическую мощь территорий, царизм породивших, он был бы вынужден либо измениться, либо отказаться от завоёванного. К тому же в войнах порой пробуждались и пассивные в иных условиях народные массы - когда война прямо угрожала их интересам, как это было в 1612 и 1812 годах, они сами вступали в войну.
В XVIII веке политарный строй, основанный на эксплуатации крестьянства, жившего натуральным хозяйством, абсолютистским дворянско-бюрократическим государством, позволял Российской Империи на равных соперничать с ведущими европейскими государствами того времени, с их абсолютизмом и наёмными армиями. Обширная страна позволяла содержать достаточно большое и сильное войско, которое успешно завоёвывало царизму новые территории. Правда, для содержания армии и флота требовалась ещё и промышленная продукция (оружие и снаряжение, корабли), которая в европейских государствах производилась на капиталистических предприятиях – мануфактурах. В России, где капитализм был развит очень слабо, государство при Петре I создало их аналоги, основанные, правда, не на вольнонаёмном труде, а на труде крепостных. До распространения в буржуазных странах машинного производства эти мануфактуры делали русскую армию не уступающей по уровню вооружения и снаряжения армиям остальных европейских государств.
Но уже в начале XIX века в ходе наполеоновских войн царизму был нанесён ряд серьёзных поражений. Наполеоновская Франция была передовым по сравнению с остальными странами Европы и тем более по сравнению с Россией государством, и цепь блестящих побед её армий доказала преимущество капитализма не только в экономике, но и на полях сражений. Однако в итоге Франция потерпела поражение, не вынеся тяжести длительных завоевательных войн и получив последний удар в ходе решающей схватки не только от воевавшей в интересах политарного государства русской армии, но и непосредственно от русского народа в ходе партизанской войны. Из наполеоновских войн Российская империя в итоге вышла победительницей, увеличив контролируемую территорию и став ведущей силой в Европе. Успехи русского оружия показали, что сила царизма не имеет равных, господство правящего класса незыблемо, а существующий строй не нуждается ни в каких изменениях, но лишь в укреплении. На 40 лет в России воцарилась реакция, которую царизм по мере возможности экспортировал и в Европу. За это время капитализм в большинстве европейских стран, прежде всего в наиболее передовых – Англии и Франции (и до того сильно опережавших Россию) – сильно продвинулся вперёд. Поэтому в разразившуюся Крымскую войну царизм вступил, имея армию, уступающую противнику и по уровню вооружения, и в плане организации, и, следовательно, его поражение в этой войне было предрешено.
Разгром Российской империи в Крымской войне, с одной стороны, продемонстрировал всю отсталость господствующего строя по сравнению с передовыми буржуазными государствами того времени, а с другой поколебал уважение к важнейшей компоненте, без которой было бы невозможно существование царизма – силе, причём как со стороны иных государств, так и со стороны собственного народа. Для восстановления той силы, благодаря которой держался царизм, он был вынужден начать в стране широкомасштабные реформы, направленные на развитие капитализма.
Следует особо подчеркнуть, что причины, принудившие царизм начать реформы, лежат сугубо в области внешнеполитической, то есть основываются лишь на слабости царской армии по сравнению с армиями Великобритании и Франции. Внутренние противоречия также имели место (эксплуатируемое крестьянство всегда было, естественно, недовольно существованием грабившей его помещичье-чиновничьей машины), но они, даже усиленные вызванным войной кризисом в хозяйстве, были неспособны изменить общественный строй. Царская Россия оставалась отсталой страной с аграрной экономикой, основанной на натуральном хозяйстве, и внутренние силы, стремящиеся к развитию капитализма, в ней практически отсутствовали.
Распространённое же мнение о том, что реформы были следствием разложения строя самой Российской империи, следует признать безосновательным. К середине XIX века этот строй очень слабо изменился по сравнению с серединой XVIII века. Но раньше, при Екатерине II, понимание его отсталости, жестокости, гнилости и неэффективности было для европейски образованной(то есть имевшей для сравнения самые передовые для того времени образцы) верхушки лишь абстрактным фактом, неприятностью, слегка огорчавшей их просвещённые умы, но не представлявшейся устранимой, да и не требовавшей немедленного устранения – зачем, если народ и так покорен и позволяет верхушке купаться в роскоши. Протест декабристов зашёл дальше, они восприняли европейскую буржуазную культуру настолько, что решились силой изменить господствовавший строй, но их выступление было лишено всякой поддержки в обществе и было легко подавлено царизмом. Теперь же, после поражения в Крымской войне, проведение реформ было для правящего класса не красивым и досужим фантазёрством просвещённой публики, но вопросом жизни и смерти, без решения которого он рисковал утратить власть и богатство.
Поскольку необходимость проведения преобразований, направленных на развитие капитализма, была вызвана опасностью для царизма извне и внутренние причины для таких преобразований практически отсутствовали, то, когда правительство Александра II начало проведение буржуазных реформ «сверху», оно могло ввести в стране буржуазные законы и отменить часть общественных форм, препятствовавших развитию капитализма, но создать лежащий в основе существования этого строя уровень развития производительных сил было, естественно, не в состоянии.
Капитализм не может существовать без рынка и, соответственно, преимущественного производства материальных благ не для собственного потребления, но для продаже на рынке. Соответственно, чтобы капитализм заменил натуральное хозяйство, требуется наличие промышленности, которая производила бы необходимые крестьянам товары, и они, вместо того, чтобы самим изготовлять себе одежду, обувь, инвентарь и т.д., могли сосредоточиться на производстве сельскохозяйственной продукции. При этом производительность их труда должна быть достаточной для того, чтобы обеспечивать продуктами питания и сырьём часть населения, занятую в промышленности. Кроме того, существование рынка подразумевает хорошие коммуникации, позволяющие перемещать товары между разными частями страны, и достаточно развитый торговый капитал.
Но всего этого в Российской империи середины XIX века в достаточных количествах не было. Промышленность была развита очень слабо, дороги были плохого качества, а торговля по ним затруднялась обширностью пространств и малой плотностью населения; железных дорог почти не было. В сельском хозяйстве для достаточно высокой производительности труда не хватало инвентаря. Его не было недостаточно у помещиков, которые до реформ как правило не вели хозяйство самостоятельно, а либо привлекали на барщину для обработки их земель крестьян с их собственным инвентарём, либо отдавали в их пользование все свои земли и собирали оброк. Таким образом, затруднялось развитие капитализма в деревне по «прусскому» пути, подразумевавшему создание крупных хозяйств. Использование «американского» варианта, предполагавшего развитие мелких фермерских хозяйств, было также затруднено – в достаточном объёме необходимого инвентаря не было и у крестьян, значительная часть которых не имела даже самого основного орудия обработки земли – рабочего скота, да и царизм, проводивший крестьянскую реформу, не желал отдавать крестьянам земли своей опоры – помещиков.
Соответственно и реформы, направленные на установление буржуазных производственных отношений, не могли быстро увенчаться успехом из-за слабости производительных сил. Неизбежная половинчатость и непоследовательность преобразований усугублялась ещё и тем, что царизм был порождением политарного строя, по своей сути несовместимого с капитализмом, и когда для собственного спасения он был вынужден помогать враждебной формации, которая потом в конце концов уничтожила бы его самого, он вместе с тем чувствовал эту враждебность и, копая себе могилу, не проявлял при этом особого рвения.
Эта половинчатость и непоследовательность выразилась и в важнейшей из реформ Александра II – освобождении крестьян. Они получали личную свободу и право распоряжаться своим имуществом, однако земля оставалась в руках опоры царизма – помещиков. Для получения части помещичьей земли в свою собственность крестьяне должны были выплачивать огромные выкупные платежи. В результате после реформы в деревне сохранялись полуфеодальные порядки, на смену барщине пришла так называемая «отработочная» система.
И всё же, при всей ограниченности и непоследовательности реформ 60-х гг. XIX века, они создали условия для развития капитализма, и оно, пусть и медленное, но началось. То, что реформы проводились «сверху», сказалось и здесь – царизм сам и отчасти за государственные деньги строил железные дороги, развивал промышленность. Развитие капитализма значительно ускорилось в 80-е гг. XIX в. благодаря притоку иностранного, прежде всего французского, капитала. В результате к началу XX века в России уже сложился основной элемент буржуазной экономики – рынок, производство стало товарным, то есть ориентированным на продажу произведённой продукции на рынке.
Но, несмотря на эти успехи, в целом хозяйство Российской империи оставалось отсталым, а значит продолжалось господство полуфеодальных отношений и была по-прежнему сильна власть царизма. Царизм, несмотря на все свои усилия по построению капитализма, по сути остался прежним – военно-бюрократической машиной, нацеленной на угнетение своего народа и внешнюю экспансию. Продиктованное самое его природой стремление к расширению подконтрольных территорий вкупе с порождёнными капитализмом причинами для колонизации (приобретение рынков сбыта и сырья) привело к ведению агрессивной политики на Дальнем Востоке, вылившейся в войну с Японией. Противостояние с высокоразвитой Японией, обладавшей буржуазной экономикой и буржуазной армией, доказало, что, несмотря на определённые успехи в развитии капитализма, Россия по-прежнему оставалась отсталой страной, неспособной противостоять передовым буржуазным государствам того времени. Российская империя потерпела в войне полное поражение.
Проявившаяся слабость царизма и экономический кризис, вызванный огромными военными расходами, привели к началу революции. К восстаниям крестьян, по-прежнему разрозненным и хаотичным, прибавилась организованная борьба возникшего за годы развития капитализма пролетариата. Царизм был вынужден пойти на уступки, издав «Манифест 17 октября», гарантировавший буржуазные свободы(свободу совести, слова, собраний и союзов, неприкосновенность личности, созыв парламента – Думы) и тем самым обеспечивший царизму поддержку буржуазии. Союз с буржуазией и получение в 1906 г. огромного французского займа позволили царизму подавить революционное движение.
Революция была подавлена, царизм сохранил всю полноту неограниченной власти, но шаткость господствующего строя и, соответственно, необходимость ускорения развития капитализма стала очевидной. Началось проведение так называемых Столыпинских реформ, направленных прежде всего на ликвидацию крепостнических пережитков в деревне: разрушение крестьянской общины и насаждение частной крестьянской собственности. Благодаря Столыпинской реформе, а также повышению цен на сельскохозяйственную продукцию на мировых рынках, развитие капитализма в сельском хозяйстве значительно ускорилось. Продолжался бурный рост в промышленности, прежде всего крупной, куда по-прежнему притекали значительные иностранные капиталы. И всё же, несмотря на достигнутые серьёзные успехи, в 1914 году экономика Российской империи оставалась преимущественно отсталой, в ней преобладали устаревшие производительные силы и отсталые производственные отношения.
В разразившуюся в 1914 году мировую войну Российскую Империю толкали три фактора. Во-первых, царизм, из внутренней природы которого следовало стремление к ведению агрессивной внешней политики, стремление к расширению подконтрольных территорий. Во-вторых, Россия была сферой влияния иностранного(прежде всего французского) капитала, на его средства была во многом построена промышленность, а правительство имело огромные задолженности перед иностранными банками. В-третьих, даже будь царизм воплощением миролюбия и не имей он зависимости от Франции, которая толкала бы его вступить в войну на её стороне, всё равно Германская империя сама стремилась начать войну против России. Вступление страны в войну было предопределено, и оно состоялось.
Но соперник был отнюдь не равным – Германия была передовым буржуазным государством с высокоразвитой промышленностью, и противостояние с ней было не под силу России с её преимущественно патриархальной, основанной на натуральном хозяйстве экономикой. Не помогло даже то, что Германия воевала на два фронта – напряжение, вызванное попыткой на равных противостоять превосходящей силе, подорвало всё хозяйство Российской империи. Не хватало металла, топлива, сырья, транспорт не справлялся с перевозками. Призыв миллионов трудоспособных мужчин в армию вызвал кризис в сельском хозяйстве, что повлекло проблемы с обеспечением городов продовольствием. Народ не желал воевать за интересы царизма и буржуазии, и это недовольство усиливалось из-за ухудшения благосостояния; царизм же в условиях развала экономики и продолжающейся войны не мог ни пойти навстречу недовольным, ни подавить недовольство силой. В таких условиях крах царизма был неизбежен, и он состоялся.
В результате Февральской революции к власти пришло правительство, представлявшее вторую после царизма по влиянию силу в стране – буржуазию. Но капитализм был развит слишком слабо, а значит и сама буржуазия была слишком слаба, чтобы удержать власть; к тому же её цели противоречили целям народа. Было необходимо прекратить разрушающую хозяйство страны войну, но буржуазия, имевшая тесные экономические связи с Англией и Францией, не желала конфликтовать со своими союзниками. Крестьянство требовало ликвидации помещичьего землевладения и передачи земли в его собственность, но буржуазия, у которой со времён царизма сохранились тесные связи с помещиками, которая боялась, что крестьянство, обретя землю, станет силой, угрожающей её могуществу, пойти на это не могла.
Таким образом, Временное правительство, слабость и нерешительность которого отображали слабость и нерешительность стоявшей за ним буржуазии, было не в состоянии разрешить разрывавшие общество противоречия, а поэтому и не смогло удержать власть. Правящие классы попытались спасти старые порядки, установив военную диктатуру генерала Корнилова, но эта попытка провалилась. Подорванная войной экономика существенно ослабила эксплуататорские классы и усилила всеобщее недовольство эксплуатируемых. В таких условиях единственной силой, способной удержать власть, был народ.
Но народ не был един, в нём было два класса с сильно отличавшимися интересами и экономическим положением: пролетариат и крестьянство, объединённых необходимостью совместного уничтожения старого строя, но имевших разные цели при дальнейшем переустройстве общества. Крестьянство было гораздо многочисленнее – Россия была страной преимущественно аграрной. Но организовать свержение старого строя и объединить весь народ в борьбе против врагов революции мог только пролетариат: более грамотный и сознательный, объединённый совместной работой и совместной борьбой за свои интересы. Крестьянство было рассредоточено из-за естественных особенностей сельскохозяйственного производства, а пролетариат был скучен на заводах; каждый крестьянин стремился получить в своё распоряжение отдельный кусок земли и дальше жить по принципу «моя хата с краю», то имел по сути идеологию мелкого буржуа. В итоге власть захватила партия большевиков, выражавшая интересы наиболее радикальной части пролетариата, своей решительностью и последовательностью способная в труднейшую эпоху объединить вокруг себя страну, а не более популярная партия эсеров, выражавшая интересы каждого крестьянина по отдельности, но не способная ущемить эти интересы во имя крестьянства в целом – как это сделали большевики, ценой тяжёлой эксплуатации крестьянства в ходе продразвёрстки защитившие революцию.
Большевики достаточно легко захватили власть сначала в столице, а потом и почти по всей стране, дали крестьянам землю и задекларировали стремление к миру, тем самым обеспечив себе поддержку масс. Национализация крупной промышленности вначале не планировалась и сперва осуществлялась лишь в форме установления контроля над оставленными хозяевами предприятиями, но затем, когда в ходе разгоревшейся гражданской войны буржуазия открыто встала на сторону контрреволюции, была всё же осуществлена полностью.
Победа народа неизбежно вызвала ответную реакцию как лишившихся собственности и стремящихся её вернуть эксплуататорских классов, так и буржуазных государств Антанты, не желавших терять вложенные в Россию громадные капиталы и опасавшихся, что захват власти пролетариатом в России вызовет пролетарскую революцию и в их странах. Эти силы начали гражданскую войну, в которой на их стороне оказалась и значительная часть простого народа, примкнувшего к ним в силу своей отсталости и приверженности старым порядкам, недовольного продолжающимся ухудшением экономики и благосостояния, которое новая власть была не в силах мгновенно остановить, или же просто разозлённая крутыми и порой необдуманными мерами первого периода большевистского правления.
Чтобы противостоять врагу, было необходимо сосредоточить все ресурсы на достижении победы. Для этого большевики создали сильное централизованное государство, ограничив народовластие, существовавшее в форме советов, запретив все остальные партии как реальных или потенциальных врагов в бушевавшей войне и поставив под свой контроль все хоть сколько-нибудь значимые средства производства. В селах была введена продразвёрстка – конфискация всех излишков в пользу государства. Таким образом, уже в годы Гражданской войны в России фактическим собственником всех средств производства стало государство, контролировавшееся партией большевиков, а народ утратил реальную возможность в рамках закона влиять на его действия – то есть возник политарный строй. Такая трансформация была закономерной – капитализм был развит в стране слишком слабо, а значит и пролетариат был слишком слаб и малочислен, чтобы удержать власть. Это делало неизбежным перерождение пролетарского государства, созданного большевиками, в политарное. Но во время Гражданской войны интересы государства совпадали с интересами народа, не желавшего реставрации старых порядков, и поэтому народные массы в целом восприняли возникший строй без особого недовольства, как суровую необходимость. Да и государственная верхушка тогда ещё не успела осознать свой отрыв от класса, который привёл её к власти, и поэтому по-прежнему выражали интересы пролетариата.
Концентрация всех сил народа в руках пользующейся его поддержкой диктатуры большевиков позволила им одержать победу в противостоянии с белым движением, стремящимся восстановить старые порядки. Белое движение изначально не имело перспектив и сумело добиться определённых успехов лишь благодаря мощнейшей поддержке извне. Но осуществлявшие эту поддержку страны Антанты были вынуждены ограничиться поставками оружия и снаряжения и не смогли в больших количествах послать для войны в Советской России свои войска, которые, несомненно, одержали бы лёгкую победу над силами отсталого и пребывавшего в разрухе противника. Им помешало сопротивление собственных народов, уставших от тягот четырёх лет Первой мировой войны и стремящихся к скорейшему миру, видевших в победившем русском пролетариате союзника в борьбе против собственной буржуазии.
Гражданская война закончилась победой, но большевистское государство, ставшее фактическим собственником всех средств производства и тем самым - новым классом эксплуататоров, не желало терять власть и собственность. «Военный коммунизм» с его продразвёрсткой и централизованным распределением товаров продолжал господствовать. Крестьянство, недовольное сверхэксплуатацией, которая теперь уже не была, как в Гражданскую войну, необходима для победы над общим для него и большевиками врагом, начало саботировать хлебозаготовки и массово восставать; возмущение проникло и в армию. В таких условиях государство было вынуждено пойти на уступки.
«Новая экономическая политика» большевиков заменила продразвёрстку, в ходе которой у крестьянства отнималась вся произведённая им продукция, за исключением необходимой для пропитания и посадки семян на следующий год, налогом фиксированного размера, все излишки сверх которого оставались в собственности у крестьян, что стимулировало их к повышению производительности труда. В экономике были разрешены рыночные отношения и мелкое предпринимательство, крупная промышленность осталась под контролем и в собственности государства, но получила гораздо большую свободу действий. В форме концессий в страну был допущен иностранный капитал.
Таким образом, политарное государство, которое при военном коммунизме было собственником всех средств производства в стране(крестьянство, которому номинально принадлежала земля, реальным собственником не было, поскольку не могло распоряжаться продуктами труда), теперь предоставило самостоятельность и реальную собственность на землю крестьянам-едининоличникам, что с необходимостью влекло за собой расслоение и зарождение мелкой сельской буржуазии – кулаков, а также создало условия для развития мелкобуржуазной промышленности и торговли в городах. Но при этом государство не исчезло и не попало под контроль буржуазии само, но сохранило свою силу и общий контроль над страной.
НЭП позволил достаточно быстро восстановить разрушенное многолетними войнами хозяйство – уже в 1926 году национальный доход превысил довоенный уровень. В ходе этого подъема выросла и окрепла мелкая буржуазия, окрепло и хозяйство, подконтрольное государству. Чтобы понять природу дальнейших радикальных изменений, в ходе которых мелкая буржуазия и крестьяне-единоличники были ликвидированы, все средства производства перешли в собственность государства и оно начало интенсивную индустриализацию, необходимо остановиться на более общих закономерностях, лежащих в основе выбора обществом дальнейшего пути развития.
Основанием общества является производство, и главной целью каждого человека как общественного существа является получения максимального количества продуктов материального производства. Поэтому вполне естественным будет предположение, что при выборе из нескольких различных путей развития будет выбран тот, которому соответствует максимально быстрое обогащение, т.е. такой, которая даёт максимальную в данный момент скорость возрастания богатства. Подобная модель выбора недальновидна, т.е. предполагает полное отсутствие выбора модели поведения на основании прогнозов на достаточно большое время, но именно такая близорукость как правило и господствовала в истории – никаким долгосрочным прогнозированием никто никогда не занимался(да в подавляющем большинстве случаев и не мог из-за отсутствия соответствующих научных знаний), зато авантюры, пусть даже самые ненадёжные, но сулящие скорую прибыль, неизменно пользовались успехом.
Человек есть существо общественное, и выбирать своё будущее в одиночку он не может. Объединим людей, имеющих общие интересы и вследствие этого действующих совместно, в группы (которые вовсе не обязаны совпадать с образующими общество классами - внутри одного класса возможны противоречия, а представители разных классов могут иметь разные интересы и объединяться) и применим к каждой из этих групп правило, сформулированное выше для отдельных людей: выбирается тот вариант дальнейшего развития, который дает максимальную скорость возрастания богатства в данный момент
Далее следует выяснить, каким образом определяется дальнейшее развитие общества, состоящего из групп с конфликтующими интересами. Для этого надо приписать каждой группе некую «силу», понимаемую максимально широко, как совокупность всех аспектов экономического, насильственного и идеологического влияния. Правда, в конечном счёте и за идеологией, и за грубой силой стоит экономика, то есть в конце концов победит группа, распоряжающаяся наибольшим количеством продуктов труда. Но на достаточно коротких промежутках она может отходить на второй план. Соответственно, из различных вариантов дальнейшего развития общества выбирается тот, который выгоден наиболее сильной группе.
Такое поведение, недальновидное и хаотичное, обусловленное лишь сиюминутными реалиями, однако же на достаточно больших промежутках времени обеспечивает устойчивое развитие производительных сил. К этому вынуждает стремление обладать как можно большим количеством материальных благ, и поэтому новые формы производства неизменно в конце концов пробивают себе дорогу, поскольку лишь они способны обеспечить устойчивый(а не сиюминутный, как, например, при войнах) рост количества этих благ. Правда, группы, практикующие более совершенные формы производства, при возникновении своём слабы и легко могут(и очень часто бывали) разрушены, но со временем побеждали. Тем более, что группы, вовлечённые в более совершенное производство, господствующим до того силам было выгоднее не уничтожать, а присваивать часть их продуктов труда. Так, например, буржуазия, поначалу обладая меньшими правами, чем дворянство, подвергалась всяческим поборам и притеснениям, затем усилилась, взяла власть и вовлекла в капиталистическое хозяйство весь мир.
Теперь можно рассмотреть, какие группы были наиболее сильны в СССР середины 20-х годов, каково было соотношение их сил и какие пути дальнейшего развития были им выгодны. Основу экономики составляло сельское хозяйство, в котором работали главным образом крестьяне-единоличники; за годы НЭПа возникла и укрепилась мелкая городская и сельская буржуазия. Государственная машина, уже в годы Гражданской войны ставшая политарной, то есть превратившаяся в класс эксплуататоров, хоть и пошла в ходе НЭПа на серьёзные уступки, теперь существенно усилилась, имея в своём распоряжении национализированную и восстановленную после войны и разрухи промышленность и получая доходы от налогов, создав многочисленный разветвлённый бюрократический аппарат и укрепив армию и спецслужбы.
Вариантов дальнейшего развития общества было два. При сохранении существующего строя продолжался бы медленный рост производительности труда, основанный на постепенном улучшении технической оснащённости хозяйства; продолжался бы и процесс расслоения на пролетариат и буржуазию, которая таким образом постоянно усиливалась бы, и в конце концов поставила бы под свой контроль государственную машину. Если вспомнить, что в 1926-м году был достигнут довоенный уровень хозяйства, а уровень этот был низок, значительно уступал передовым буржуазным странам того времени, а уровень развития производительных сил был недостаточным для полной победы буржуазной экономики, то станет понятно, что такой процесс роста промышленности и выделения из неё буржуазии был бы весьма медленным, и ещё довольно долгое время сохранялась бы экономическая отсталость.
Однако же существование очень сильной государственной машины делало возможным ещё один путь развития: форсированную индустриализацию. Подробно речь о нём пойдёт ниже, а пока что рассмотрим, было ли у государства достаточно сил для неизбежного при таком варианте отъема собственности у мелкой буржуазии и крестьян-единоличников. Вспомнив, что мелкая буржуазия была покамест слаба, что крестьянство в подавляющем большинстве вело хозяйство достаточно примитивными методами, не позволявшие получать значительных излишков, сделаем вывод, что, в отличие от ситуации после окончания Гражданской войны, когда крестьянство вынудило государство пойти на уступки, теперь оно в союзе с мелкой буржуазией не имело достаточно сил для, чтобы противостоять государственной машине. Она также имела союзников в лице многочисленной деревенской бедноты и пролетариата. Когда же государство начало индустриализацию, повысившаяся благодаря технологическим изменениям производительность труда дала в его распоряжение весьма значительные ресурсы, позволявшее пресекать всякое недовольство как силой, так и подкупом.
Итак, государство в СССР оказалось достаточно сильным, чтобы заставить все остальные классы выполнять свою волю, и начало индустриализацию. Как известно, для возникновения основанной на наёмном труде крупной промышленности необходимо два основных элемента: с одной стороны, концентрация значительных средств, необходимых для приобретения средств производства (зданий, машин и оборудования) для будущего предприятия, с другой стороны – наличие в достаточном количестве незанятой рабочей силы, готовой на этом предприятии работать. В середине 20-х годов в СССР эти элементы в достаточных количествах отсутствовали. Большую часть населения составляли крестьяне, которые были собственниками своих средств производства (земли и орудий для её обработки), а капиталы мелкой буржуазии, преобладавшей в промышленности, были недостаточны для организации крупного производства.
Но переход собственности на землю в руки государства, сопровождавшийся усилением эксплуатации, давал ему капиталы, которые, вкупе с доходами от уже имеющейся промышленности, позволяли начать создание мощного индустриального производства. Именно такой путь и был избран: в ходе так называемой коллективизации крестьяне-единоличники и кулаки утратили свою землю и инвентарь, которые перешли в руки колхозов – формально независимых объединений крестьян, фактически же находившихся под полным контролем государства. Высочайший уровень эксплуатации в колхозах давал государству капиталы, необходимые для закупки за границей оборудования для заводов.
К тому же такая сверхэксплуатация вынуждала крестьян всеми силами стремиться покинуть сёла и переехать в города, где жизненный уровень был выше. Тем самым выполнялось другое необходимое условие индустриализации – наличие большого количества свободной рабочей силы для создаваемой промышленности. При этом отток населения из сёл в города не вызывал падения производительности труда в сельском хозяйстве – во-первых там изначально имел место переизбыток людей, а во-вторых параллельно с индустриализацией в сёла внедрялись новые орудия труда, повышавшие его производительность и тем самым компенсировавшие уменьшение количества рабочих рук. Государство регулировало перераспределение населения, лишив крестьян паспортов, без которых проживание в городах было невозможно.
Подчеркну, что, в отличие от реформ Александра II, радикальные изменения конца 20-х – начала 30-х годов - победа государства над мелкой буржуазией и крестьянами-единоличниками и дальнейшая индустриализация под контролем политарного государства – обусловлены прежде всего внутренним устройством общества и лишь в малой мере вызваны внешнеполитическими факторами. Распространённое же мнение о том, что начало форсированной индустриализации было необходимо для скорейшей подготовки к обороне страны от внешней агрессии, следует признать необоснованным. Действительно, в 30-х годах, после прихода нацистов к власти в Германии, угроза будущей войны действительно возникла перед СССР и повлияла на его дальнейшее развитие. Но кардинальное изменение общественного строя произошло ещё до этого, в конце 20-х годов, когда опасность войны с передовыми буржуазными государствами не выглядела слишком реальной. Англия, Франция и США пусть и проявляли в то время несомненную враждебность в адрес СССР, но всё же не планировали в обозримом будущем начинать против него войну; Германия всё ещё пребывала в тяжёлом послевоенном кризисе, не представляя военной угрозы, и к тому же имела с Советским Союзом достаточно дружеские отношения. Более того, индустриализация в СССР была невозможна без крупномасштабных закупок промышленного оборудования за границей, и если бы передовые буржуазные государства стремились в обозримом будущем уничтожить СССР силой, они, несомненно, не продавали бы оборудование, способствовавшее усилению промышленной мощи будущего врага.
Итак, советское государство ликвидировало мелкую буржуазию и стало собственником всех средств сельскохозяйственного производства. Средства, полученные от эксплуатации крестьянства (продажи отнимаемых у них излишков продукции, прежде всего зерна, за границу) были направлены на покупку оборудования для крупной промышленности. Благодаря использованию современного для того времени оборудования производительность труда была высокой; с другой стороны, бесправие трудящихся и всесилие государства позволяли оплачивать труд рабочих на уровне, мало отличающемся от минимально необходимого для поддержания жизни. Таким образом, уровень эксплуатации на вновь создаваемых заводах был очень высоким, и поступавшая в распоряжение государства прибавочная стоимость затем вкладывалась в дальнейшее развитие промышленности. Это обусловило серьёзные успехи, достигнутые в ходе индустриализации: промышленное производство выросло в несколько раз, и по его объему СССР вышел на второе место в мире, практически с нуля были созданы многие отрасли промышленности.
Остановимся на некоторых особенностях индустриализации в СССР. Создаваемая индустрия основывалась на заимствовании у передовых стран готовых технологий и, соответственно, уровень её производительных сил не превышал уровня, с которого изначально производилось заимствование. Промышленный рост основывался на вовлечении в современное производство рабочей силы, порождённой отсталой аграрной экономикой, и поэтому при исчерпании резервов рабочей силы должен был прекратиться. Дальнейший прогресс мог основываться только на создании обеспечивающих более высокую производительность труда средств производства, но для такого научно-технического прогресса необходимы ещё и особые условия.
Далее, развитие промышленности давало в руки государства, которому она принадлежала, новые силы, позволявшие ему удерживать власть и контроль над средствами производства, подавляя всякое недовольство. Подавление могло осуществляться в различных формах: грубой силой, пропагандой или же подкупом части противников. Однако же по мере исчерпания свободной (т.е. вовлечённой в отсталую аграрную экономику) рабочей силы государство слабело, уже не имея прежних темпов экономического прироста(хотя в абсолютных цифрах продукции производилось куда больше, чем ранее), а пролетариат, лишённый конкуренции, становился сильнее. Эти факторы, способствовавшие затем повышению жизненного уровня народа и обусловившие кризис советской промышленности, вышли на первый план в послесталинский период советской истории, которому будет посвящена вторая часть настоящего очерка.
В процессе индустриализации развивалась главным образом тяжёлая промышленность. Это было обусловлено как стремлением к улучшению оснащения армии, так и отсутствием необходимости в сбыте производимых товаров: высокий уровень эксплуатации позволял государству держать народ в бедности и производить минимум товаров для его потребления. В результате процесс индустриализации в СССР стал вещью в себе: производились главным образом средства производства. Благодаря этому достигались высокие темпы роста, но это же и отдаляло промышленность от выпуска предметов потребления. Но покуда продолжалось строительство всё новых и новых заводов с помощью старых, этот процесс продолжался.
Стоит также остановиться на политических репрессиях в СССР. Тут выделяются два основных этапа. На первом, относящемся к концу 20-х – первой половине 30-х годов, репрессии были вызваны процессом установления полного контроля государственной машины над обществом, и соответственно были направлены прежде всего против представителей враждебных режиму буржуазных и околобуржуазных кругов. Имели место и репрессии, обусловленные окончательной ликвидацией всяких остатков демократии и самостоятельности внутри правящей бюрократической машины и превращением её в единый централизованный организм. На втором этапе, относящемся преимущественно к 1937-38 годам, репрессиям подвергались главным образом вполне благонадёжные и преданные члены бюрократической машины на всех уровнях, с самых низких и вплоть до высшего руководства страны. Следовательно, списать эти репрессии на классовую борьбу нельзя, они происходили внутри правящего класса и отображали его внутренние конфликты. Наиболее убедительным представляется объяснение их на основе борьбы между старой, сформировавшейся ещё в 20-е годы бюрократией, занимавшей практически все высшие государственные посты, и новой, возникшей в больших количествах уже в процессе индустриализации. Последня, стремясь подняться наверх, истребила большую часть первой.
В 1941 году нацистский режим в Германии, стремившийся колонизировать значительную часть СССР, напал на страну. Благодаря индустриализации Советский Союз вступил в эту войну мощной державой с большой, хорошо технически оснащённой армией. Поскольку нацисты стремились не только к подчинению страны, но и к физическому уничтожению значительной части её населения и порабощению остальной его части, намного более тяжёлому, чем уже существующее порабощение политарным государством, народ в этой войне оказался союзником государства. Мощь промышленности и поддержка народа позволили стране выиграть войну. В результате победы СССР стал мировой сверхдержавой, политарное государство поставило под свой контроль несколько больших и густонаселённых стран.
Разрушенное войной хозяйство было необходимо восстановить в кратчайшие сроки. К тому же перед страной возникла опасность ядерной войны с блоком западноевропейских государств и США, для предотвращения которой было необходимо создать собственное ядерное оружие. Эти цели требовали сосредоточения всех ресурсов общества в одних руках, а поэтому сохранение сверхэксплуатации и всевластия государственной машины было выгодно обществу в целом и достаточно спокойно принято народом.
Уже к 1950-му году промышленность вышла на довоенный уровень, в 1949-м была взорвана первая советская атомная бомба. И хотя до полной внешнеполитической безопасности было ещё далеко(она наступила позднее, благодаря развитию ракетных войск и достижению ядерного паритета), в целом угрозы существованию страны как таковой уже не было. На первый план вновь вышли противоречия внутри общества, прежде всего классовая борьба между народом и эксплуатировавшим его государством, а также неэффективность работы экономики.
Вкратце подведу итоги.
Царская Россия была политарным государством, то есть таким, в котором государственная машина одновременно была и классом эксплуататоров. Земельные собственники были его частью, но порой получали известную свободу действий, превращаясь тем самым в отдельный класс феодалов.
Крымская война показала слабость царской России по сравнению с передовыми буржуазными государствами и вынудила царизм начать реформы.
Из-за низкого уровня производительных сил и отсутствия внутренних причин для их проведения реформы неизбежно были половинчатыми и непоследовательными.
Несмотря на определённые успехи в развитии капитализма, в Первую мировую войну Российская империя вступила с по-прежнему устаревшими производительными силами и соответствовавшим им политарным строем.
Попытка на равных противостоять существенно более развитой Германии привела к полному краху хозяйства страны.
Война и вызванный ею сильнейший хозяйственный кризис ослабили царизм и усилили народное недовольство, в результате чего царизм был свергнут.
Пришедшая к власти после Февральской революции буржууазия была слишком слаба и слишком сильно связана со старым режимом, чтобы разрешить проблемы, стоявшие перед обществом.
На это оказалась способна лишь партия большевиков, действовавшая в интересах пролетариата, и именно она взяла власть.
Но из-за слабого развития капитализма пролетариат тоже был слишком слаб и малочислен, чтобы удержать власть, и в результате в стране вновь сформировался политарный строй.
После Гражданской войны государство-эксплуататор было ещё слишком слабо и поэтому вынуждено пойти на уступки, дав известную свободу крестьянству и мелкой буржуазии.
Но затем государство накопило достаточно сил, чтобы вновь их экспроприировать; его же противники из-за низкого уровня принадлежащих им средств производства были слишком слабы, чтобы противостоять такой экспроприации.
Сосредоточив в своих руках весь экономический потенциал страны, государство за счёт получаемой прибавочной стоимости начало индустриализацию.
Индустриализация была осуществлена благодаря заимствованию у передовых буржуазных стран техники (сначала прямыми закупками, а затем копированием существующих образцов) и наличию привлечённой к работе на этой технике дешёвой рабочей силы, ранее вовлечённой в отсталое аграрное хозяйство.
Во Второй Мировой войне советское политарное государство и народ были союзниками.
В послевоенный период всемогущество политарного государства было необходимо для скорейшего восстановления хозяйства и создания ядерного оружия.
О дальнейшем развитии СССР, его кризисе и гибели – во второй части.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)