Причины и перспективы войны на Украине

Части приведённого ниже текста, относящиеся к текущей ситуации, писались во время затишья и позиционных боёв конца мая - июня и на данный момент не полностью отражают сложившееся положение дел. Уже нельзя говорить о том, что восставший Донбасс живёт инерцией мирных времён - война неотвратимо изменила жизни миллионов людей. Мятежные республики состоялись как квазинезависимые государства. Стойкость повстанцев и слабость украинской армии позволили им продержаться до августа. Затем давление масс, требовавших от российского правительства поддержать восстание, и страх буржуазно-бюрократической верхушки перед экспансией западного капитала в Россию, в итоге вынудили её вмешаться и решить итог конфликта, гарантировав ДНР и ЛНР право на существование.

Но я не стал ничего менять, поскольку в движении внутренних пружин украинского конфликта, которому и посвящён текст, несмотря на накал гражданской войны мало что изменилось. Вызванный склоками внутри олигархической верхушки конфликт взбудоражил Украину, но большинство её населения лишь наблюдает за противостоянием со стороны - падение жизненного уровня ещё не заставило массы преодолеть многолетнюю пассивность и в открытой борьбе начать отстаивать свои интересы. 

Украина оказалась слабым звеном мировой системы капитализма, в котором её противоречия вышли на поверхность раньше, чем в других странах. Но относительная стабильность системы в целом позволяет замедлить развитие украинского кризиса. Украине бросают подачки в виде кредитов, спасающих экономику от полного распада, давление стран Запада на Россию вынудило её не только ограничить вмешательство в войну на Донбассе, но и продавать Украине газ по более низким ценам. Остановившаяся в шаге от падения в пропасть экономика спасла и старую политическую систему, замедлив взрыв недовольства масс на подконтрольной киевским властям территории. Вмешательство России позволило сохранить влияние старой олигархии на Донбассе.

Установившееся сейчас хрупкое и кровавое равновесие не может продлиться долго. Мировой кризис развивается, и вскоре верхушка международного капитала будет вынуждена или вовсе отказаться от вмешательства в украинские дела из-за более крупных неурядиц и недостатка денег, или же напротив поставить всё на карту и ввязаться в полномасштабную войну. Усиление давления на Россию вынудит её либо капитулировать, либо перейти от колебаний к последовательному противостоянию с Западом. Украинский кризис развивается ещё быстрее мирового, и скоро его нельзя будет потушить, подавая стране жалкую милостыню. Донбасс неразрывно связан с экономикой остальной части Украины, а значит эта экономика может уцелеть, либо если Донбасс вернётся в состав страны, либо если другие регионы присоединятся к повстанцам.

Восстание на Донбассе по своему объективному содержанию направлено против неолиберальной контрреволюции, уничтожающей промышленность и социальное обеспечение, и в силу этого может быть успешным лишь при использовании революционных методов. Нельзя победить украинскую армию, не бросая вызов тем, чьи интересы она отстаивает - украинской олигархии и мировому капиталу. Противоречия зашли слишком далеко, революционная ситуация налицо: старая власть рушится, а массы выходят из безволия и не желают быть пассивными жертвами грабежа. Теперь уже нельзя достичь прочного мира ценой полумер и компромиссов: или мятежные республики сметут систему олигархического капитализма, или олигархи подчинят себе и уничтожат мятежные республики.

Но восстание способно развиться настолько, насколько ему позволяют распад старого общества и рост сознательности и активности масс. Когда борьба ещё только пребывает в начальной стадии, неизбежен сумбур в сознании и обилие случайных или же враждебных интересам большинства элементов в повстанческом руководстве. Природу восстания такие элементы не меняют - его нужно оценивать по тому, интересы каких классов оно объективно отстаивает, а не по идеологическим штампам и оттенкам знамён. Нельзя представлять войну на Донбассе только лишь как противостояние ДНР/ЛНР и Украины или же как освободительное движение русскоязычных граждан, это прежде всего экономический конфликт, в основе которого лежит борьба против грабительской неолиберальной политики и попыток окончательно превратить Украину в периферию мирового капитала.

Дальнейшее развитие экономического кризиса делает неизбежным углубление и расширение восстания, которое захватит новые массы населения и повысит их сознательность и волю к действию. Донбасс - это авангард Украины, а Украина - авангард всего мира в противостоянии с рушащейся системой неолиберального капитализма. Их судьба будет решена в рамках этой борьбы.





Затишье, установившееся на Украине в конце мая перед президентскими выборами, ознаменовало конец первого этапа войны на Донбассе. Предыдущий этап, начавшийся с возникновения республик Донбасса и ввода туда украинских войск в апреле, завершился убедительной победой повстанцев. Они смогли создать армию, остановившую наступление правительственных войск, и провели референдумы о независимости. Хотя организация их хромала и результаты вряд ли могут быть восприняты буквально, референдумы всё же показали серьёзную поддержку повстанцев населением.

Продлив жизнь самопровозглашённых республик Донбасса, военные успехи ещё ярче высветили их политические и организационные проблемы. Восстание, начавшееся после присоединения Крыма к России, явно стремилось повторить тот же сценарий: демонстрации, перетекающие в захват власти, и проведение референдума о выходе из состава Украины. Российские войска поставили под свой контроль Крым практически сразу после начала протестов, и поэтому на Донбассе просто собирались создать формальную основу для вмешательства России, захватив и ненадолго удержав даже не власть, а просто здания органов власти. Сделавшие восстание возможным недовольство и протесты масс не выливались в цельное самостоятельное движение, и поэтому дело свелось к небольшой авантюре, не требующей серьёзной организации, но лишь решимости и храбрости на протяжении пары недель. Вожди подобрались соответствующие задаче - малоизвестные политики пророссийского толка, всевозможные авантюристы и искатели приключений, местные и приезжие, "имперцы", мечтающие о внешней экспансии России, и националисты, защищающие "русский народ", обслуга местных олигархов, пытающихся получить лишний козырь в борьбе с новой киевской властью, наконец, просто случайные люди, в решающий момент показавшие мужество и волю к действию.

В это время народные массы создавали благоприятную среду для выступлений, не играя при этом активной самостоятельной роли. Застой в экономике, ухудшивший и без того невысокий жизненный уровень, деградирующие медицина и образование, высокая безработица - всё это вызывало стихийное недовольство. Приход новой власти, явно не имевшей никакого желания считаться с Восточной и Южной Украиной, намекал, что дальше может стать ещё хуже. Средние и мелкие буржуа в основном боялись любых конфликтов и поэтому были лояльны любой власти, но часть их, предчувствуя готовящуюся атаку на занимаемые ими позиции, решилась выступить открыто, дав энергию, деньги и организацию для начального этапа борьбы. Пролетариат боялся потерять свои рабочие места, пенсионеры и бюджетники - сокращения жалких выплат, получаемых ими от государства. Многолетнее воспитание населения в духе антифашизма резко конфликтовало с агрессивным национализмом новых властей. В такой обстановке большинство, само не умея действовать, было готово поддержать любой протест. Голосование на референдуме отражало не столько действительное стремление большинства выйти из состава Украины, сколько его желание перемен и недоверие новому киевскому правительству.

Крымский сценарий на сработал и не мог сработать на Донбассе. Большинство населения Крыма - русские, движение за присоединение к России возникло там сразу после возникновения независимой Украины, и хотя затем поугасло, эта идея продолжала пользоваться массовой поддержкой. Донбасс же хоть и говорит по-русски, но населён в основном украинцами, никогда не стремившимися отделиться. Испуганные распадом украинского государства и усилением национализма, недовольные экономическими проблемами жители могли бы пассивно поддержать вхождение с состав более богатой России, но желающих действительно за него бороться там немного.

Российские же власти не слишком стремились захватить Донбасс. Присоединение Крыма произошло в изрядной мере спонтанно, когда на Украине был вакуум власти, стихийные протесты сепаратистов разрастались, российские власти хотели хоть как-то компенсировать утрату влияния на остальную часть Украины, а страны Запада не ожидали столь сильного удара. Население Крыма сравнительно невелико и поэтому его присоединение не будет стоить очень дорого. Своим расположением Крым сулит массу выгод: там находится главная база российского Черноморского флота, на его шельфе есть месторождения нефти, через его территорию удобно строить подземные газопроводы в Европу.

Уже через несколько недель ситуация изменилась. Запад пришёл в себя и настойчиво требовал от России прекратить вмешательство в украинские дела. Местоположение Донбасса не столь удачно, как у Крыма, а его население гораздо больше. Теоретически этот мощный промышленный регион мог бы дать российскому государству и буржуазии массу выгод от присвоения расположенных там заводов и шахт и расширения внутреннего рынка. Однако мероприятия подобного масштаба требуют для начала громадных затрат на ингеграцию территории в состав страны. Таких денег в России с её стагнирующей экономикой нет. Планомерная интеграция Донбасса в российскую экономику была бы неподъёмно сложной задачей для бездарных и коррумпированных государственной машины и буржуазии, способных лишь присваивать огромные доходы от продажи нефти и газа и не умеющих делать что-то ещё. Выгоды от приобретения заводов сильно уменьшаются из-за того, что они конкурируют с аналогичными российскими предприятиями на страдающем от перепроизводства мировом рынке, и, возможно, российская буржуазия скорее хотела бы их закрыть, чем использовать.

В итоге Путин, присоединением Крыма, казалось бы, бросивший вызов обслуживающей интересы мирового капитала господствующей системе международных отношений, сам испугался сделанного и начал сдавать назад. Буржуазно-бюрократическая верхушка России слишком тесно встроена в мировую экономику, чтобы действительно устраивать бунт против её политической надстройки. Понимая, что вслед за Украиной западный капитал захочет слопать Россию, Путин всего лишь хотел защитить своё место в системе от посягательств жадных конкурентов и ради этого играл мускулами.

Руководство мятежников, затеявшее восстание только в надежде на покровительство России, не имело никакого плана самостоятельных действий. Оно успешно в войне - слабость украинской армии, широкая поддержка ополчения местным населением, его высокий боевой дух, помощь из России позволяют успешно держать оборону и наносить украинской армии чувствительные удары. Но за всем этим не стоит никакой серьёзной внутренней организации. По сути Донбасс живёт сейчас инерцией прежней мирной жизни, бои ещё не захватили большую часть населения и не разорвали большинство прежних экономических связей. Деятельность же повстанческого руководства сводится в основном к военной организации и политическим декларациям.

ДНР и ЛНР не имеют ни экономической программы, ни хотя бы внятной идеологии. Они то собираются национализировать собственность олигархов и пишут в своих декларациях про "формы собственности, которые исключают присвоение результатов чужого труда" и "приоритетное значение коллективных форм", то заявляют, что они не коммунисты и делать ничего подобного не будут. Временами власти заигрывают с советской символикой, а потом провозглашают православие государственной религией. Налицо явная борьба двух основных антизападных российских идеологий: просоветской, требующей преобладания государственной собственности на средства производства, светского общества и широкой системы социального обеспечения, и консервативной, предполагающей господство частной собственности, а также поддержку на государственном уровне православной церкви и "традиционных ценностей".

Но с экономикой придётся определиться в ближайшее время. Если война будет продолжаться и тем более активизироваться, экономика уже не сможет жить так, как жила раньше: остановится большая часть промышленности, значительная часть населения покинет регион, центральная власть прекратит выплаты живущим в восставших регионах бюджетникам, полностью перекроет любые банковские операции. В этом случае руководству самопровозглашённых республик придётся перестраивать экономику на военный лад. Если же бои на какое-то время прекратятся и у властей появится известная свобода реформ, не продиктованных чисто военной необходимостью, то неизбежным становится конфликт с олигархами. Они слишком тесно связаны с остальной частью Украины и мировым рынком и поэтому враждебны повстанцам, противостоящим украинским властям и активизировавшему экспансию на Украине мировому капиталу. Их противостояние может закончиться или полной национализацией собственности олигархов, или подчинением властей республик олигархическому влиянию с последующим возвратом в состав Украины.

Пока что в борьбе против новой украинской власти экономические причины были в изрядной мере скрыты ширмой национально-культурных лозунгов и региональных особенностей. Победа радикальных националистов взбудоражила прежде всего Крым, где преобладает русское население. Затем настала очередь Донбасса - наиболее руссифицированного из всех остальных региона. К тому же направленная против Януковича пропаганда демонизировала Донбасс, представляя его логовом дикарей, вредящим всей Украине, и поэтому его жители имели все основания для недовольства сменой власти. Олигархи Донбасса по большей части были на стороне старой власти, не питают симпатий к киевскому правительству и поэтому или не вмешиваются в конфликт, или заигрывают с повстанцами. В соседнем же Днепропетровске наоборот сильна группировка, активно поддержавшая свержение Януковича. В результате на Донбассе началось восстание, а в других областях Юго-Восточной Украины, слабо отличающихся от него экономически и культурно и страдающих от тех же проблем, выступления были подавлены.

Борьбу на Донбассе нельзя рассматривать как вещь в себе, развивающуюся исключительно по внутренним причинам, в раз и навсегда заданных окружающих условиях. Напротив, восстание там - это только первый пример выхода на поверхность глубочайших противоречий, лежащих в основе украинской и мировой экономик. Мировая система неолиберализма, частью которой является украинская экономика, находится в тяжелейшем кризисе и грозит обрушиться в любой момент. Её противоречия будут проявляться всё чаще и всё сильнее, выливаясь в гораздо более масштабные конфликты. И если ДНР и ЛНР доживут до начала этих битв - их судьба будет решена в рамках глобальной общеукраинской и общемировой борьбы.

Украинский кризис не может быть объяснён без понимания предшествовавшей ему истории экономики и общества. Наивные российские шовинисты порой любят порассуждать о том, что никакого украинского народа нет, это просто русские, обманутые враждебной пропагандой, а Украину и украинский язык выдумали в австрийском генштабе. Эти россказни неверны: и украинский народ, и украинская культура существуют вполне объективно. Более того: за исключением присоединённого по хозяйственным соображениям Крыма, население остальной части Украины даже на пике русификации советских времён было преимущественно украинским. И в восточных регионах широко распространены украинский язык и русско-украинский суржик, а большинство русскоязычного населения помнит про свои украинские корни.

Но чтобы создать из группы людей нацию, им прежде всего нужна общая экономика. Именно единство хозяйственной жизни спаивает страну в единое целое, и лишь на этой основе затем возможна выработка единой культуры. Сходство же языка и культуры само по себе создать единый экономический организм не способно, а единым экономическим организмом Украина изначально не была.

В конце 80-х годов украинская экономика была неотъемлемой частью экономики советской и не демонстрировала никакой значительной автономии от других республик или же объективной потребности в самостоятельности. Но Советский Союз находился в глубоком кризисе, воспользовавшись которым, чиновничество решило присвоить государственную собственность. Её переход в карманы бюрократической верхушки подавался под прикрытием "демократических реформ" - государственная машина и её давление на общество были ослаблены, чтобы потом было легче обратить их в свою пользу.

Заниматься грабежом чиновничеству на местах было удобнее без помех, которые могли бы создать центральные союзные власти. С другой стороны, и эти власти точно так же желали разворовать госимущество, страна была огромна и добычи должно было хватить на всех. Поэтому они спокойно отнеслись к отделению Украины, резонно полагая, что и оставшейся в их распоряжении части хватит, чтобы всласть поживиться. В итоге недовольное из-за гниения советской системы, до предела политически наивное и пассивное население с успехом обработала пропаганда, сулившая невиданные богатства от независимости, не желавшую слома советской системы часть бюрократии удалось победить, и Украина обрела независимость.

Цель была достигнута, и грабёж удался. Небольшая группа высшего чиновничества и его ближайшего окружения сумела сказочно обогатиться за счёт разворовывания государственной собственности - от приватизации по бросовым ценам наиболее прибыльных предприятий до открытого казнокрадства. Эти люди и стали новыми хозяевами страны, образовав олигархическую верхушку, которая контролировала большую часть промышленности и прочно держала в руках руководство государственной машиной.

Перестройка страны под нужды новых хозяев жизни обернулась развалом экономики и обнищанием большинства населения. Ещё совсем недавно пропаганда вещала о том, насколько лучше частные собственники смогут распорядиться промышленностью, а теперь эти собственники просто продавали на металлолом заводы, не сулившие им немедленной выгоды. Экономика, жившая под полным контролем государства, была предоставлена сама себе и немедленно пришла в полное расстройство. Разрыв связей с другими союзными республиками лишал предприятия поставщиков и покупателей, неограниченный импорт давил переживавшее кризис местное производство. Разрушение экономики закономерно ударило по жизненному уровню масс, зарплаты порой не выплачивались годами, а то, что платили, съедала инфляция. Предприятия закрывались, множа безработицу.

В итоге как минимум половина промышленности, включая самые высокотехнологичные области, была уничтожена. В сохранившейся части наибольшую роль играют металлургия и химическая промышленность, конкурентоспособные на мировом рынке, особенно с учётом дешёвизны украинской рабочей силы, немного авиационной, космической и оборонной промышленности, востребованные на нём же или задействованные в сохранившихся с советских времён производственных цепочках, сельское хозяйство и пищевая промышленность. Но и на уцелевших предприятиях новые собственники хозяйничали хищническими методами, не думая ни о чём, кроме скорейшей наживы. Они не только пренебрегали техническим усовершенствованием производства, но зачастую даже не обновляли основной капитал, продолжая работать на изношенном советском оборудовании. Ни государство, ни капиталисты не занимались поддержанием и усовершенствованием инфраструктуры.

На охватившую страну вакханалию грабежа и хаоса народ смотрел в ошеломлённом спокойствии. Советская власть с одной стороны жёстко подавляла всякое вольномыслие и недозволенную начальством политическую активность, а с другой - более-менее успешно повышала жизненный уровень масс. В результате народ оказался политически пассивным и до предела наивным, не понимал своих интересов и был неспособен их отстаивать, зачастую лишь мечтая о благодеяниях начальства; многие ждали от государства милости в разгар государством же организованного грабежа.

Катастрофа 90-х годов только отвратила массы от участия в политической борьбе. В перестройку активность масс росла, народ верил, что общество действительно становится свободным и теперь он сам сможет решать свою судьбу. Теперь выяснилось, что вся эта политическая кампания была лишь подготовкой к грабежу, власти отказались от жёсткого контроля над обществом ценой отказа выполнять свои обязанности перед ним и дали народу демократические свободы только затем, чтобы в обмен получить для себя свободу этот народ грабить. Первый шаг к демократии оказался наглым обманом, и народ решил больше не поддаваться на обман, вообще устранившись от политической активности. Растерянные из-за крушения государства, ранее регулировавшего все сферы жизни общества, не понимающие новых правил, по которым приходилось существовать, люди утратили способность к объединению и стали выживать поодиночке. Это ещё больше облегчило хозяевам страны грабёж.

После краха крупной индустрии и отмены ограничений на частное предпринимательство в стране расплодилась мелкая буржуазия. Насаждавшаяся вместо коммунистической идеология индивидуализма нашла здесь экономическую основу и источник поддержки для дальнейшего существования. Многим казалось, что теперь они - хозяева своей судьбы, и своим трудом и упорством могут добиться богатства. Мечты эти по большей части не воплотились в жизнь - крупные состояния делали не талантливые бизнесмены, а те, кто имел хорошие связи во власти и достаточно наглости для открытого грабежа; общий же хозяйственный упадок не слишком способствовал успешному предпринимательству. Но власть и олигархия активно поддерживали эти иллюзии: обыватель, грезящий о достижении успеха своими силами, не будет ни активно бороться с казнокрадством, ни объединяться с себе подобными в борьбе за лучшую жизнь. Мелкий буржуа, боящийся потерять свою незначительную собственность, будет активным сторонником частной собственности вообще, охраняя тем самым капиталы олигархов.

Тем, кому на Украине места не нашлось, был предоставлен шанс её покинуть. Уезжали молодые и старые, образованные и не очень, уезжали в государства как близкие географически и культурно, так и очень далёкие - миллионы людей разбегались из гибнущей страны. Буржуазная пропаганда обещает: те, кто остался без средств к существованию в старом, рушащемся мире, могут найти себе место в мире новом. Она не врёт - такая возможность действительно существует, - но умалчивает о том, какого качества большинство предлагаемых мест.

Некоторым эмигрантам удалось устроиться сносно - к примеру, технические специалисты пользовались известным спросом. Остальным была уготована участь дешёвой, малоквалифицированной и бесправной рабочей силы, причём за работу ещё предстояло побороться с огромным количеством таких же обездоленных мигрантов из других стран. При всём обнищании на родине украинцы всё же не были столь дёшевы, как пакистанцы или африканцы, но имели известные преимущества из-за хорошего образования и культурной близости к Европе и поэтому были там востребованы. Популярна была двухуровневая миграция: сами поставлявшие дешёвых работников в Западную Европу Польша, Чехия и Португалия замещали их ещё более дешёвыми украинцами. Большим спросом пользовались за границей и украинские проститутки.

Люди, не сумевшие ни встроиться в новое общество, ни сбежать от него, вымирали. Население выкашивали алкоголизм и  прибавившаяся к нему недавно ещё невиданная, а ныне расцветшая наркомания, быстро распространялся СПИД. Люди гибли из-за роста криминала, совершали самоубийства из-за тяжести и безвыходности существования. Разрушение медицины сократило продолжительность жизни и увеличило количество ранних смертей.

Украина - страна неоднородная экономически и культурно. На её западных областях особенно сильно отразилось многовековое пребывание под властью поляков, венгров и румын. На Юге и Востоке, которые начали активно заселяться только с конца XVIII века, население уже с этого времени было очень разнородным, хотя большинство и составляли украинцы. При советской власти доля жителей других национальностей возросла, и регион был в основном русифицирован. Именно на индустриальном Юго-Востоке в основном находились уцелевшие промышленные предприятия. Они давали основной вклад в украинский экспорт и худо-бедно обеспечивали работой население. Центральная Украина - район гораздо более аграрный, на Западе сельское хозяйство слабее. Промышленность Центра и Запада и при советской власти была гораздо слабее, чем на Юго-Востоке, и она в основном была разрушена в годы независимости. Поэтому географически и культурно близкий к странам ЕС Запад и меньшей мере - Центр стали главными источниками трудовых мигрантов.

Экономическая несостоятельность украинского государства обусловила его идеологическую специфику. Полнейшая бездарность и безнравственность хозяев страны, их неспособность развивать производство, повышать жизненный уровень или делать хоть что-то полезное для общества были очевидны большинству населения. Не имея возможности похвастаться чем-то хорошим, власти были вынуждены оправдывать своё господство, очерняя предшественников. Пропаганда усиленно описывала и приукрашивала действительные и мнимые ужасы советской власти, чтобы доказать: как бы плохо ни жилось украинцам сейчас, в независимом государстве, без независимости им жилось ещё хуже.

Не объединив общество экономически, не умея построить любовь к стране на основе хорошей жизни в ней, власть пыталась сделать это одной только пропагандой. Украинцам надлежало любить Украину просто так, ничего не требуя и не ожидая взамен. Она стала высшей, бесспорной ценностью, потому что любой спор сразу показывал, как мало хорошего делает это государство для своих граждан.

Чтобы научить украинцев правильно любить родину, власть привлекла соответствующих специалистов. Возникшая ещё при советской власти клоака националистической интеллигенции расцвела буйным цветом в годы независимости. Старшее поколение специализировалось на вышиваночном патриотизме, подменявшем культуру украинского народа лубочными картинками, и рассказах об ужасах советской власти. К нему прибавилась молодая поросль, которая за счёт употребления иностранных словечек и туристических поездок за границу призвана была доказывать приобщение Украины к западной культуре. Антисоветизм у неё был не воинственным, а высокомерно-презрительным, на всех, кто не принадлежал к её позёрской псевдокультуре, она взирала как на существ второго сорта, диких совков, не приобщившихся к высотам цивилизации.

Глубоко бездарные, не знающие ни украинской, ни мировой культуры и тем более неспособные их развивать, эти деятели были провозглашены цветом нации благодаря лояльности начальству и потом подтверждали свой статус агрессивным горлопанством в его поддержку. Господствуя в области идеологии, гуманитарных наук и образования, эта публика сумела привить своё воинствующее невежество более широким массам населения. Посыл был всё тот же: любите Украину, потому что она Украина, верьте в её светлое будущее и не задавайте лишних вопросов о том, кому и почему на Украине хорошо живётся. Личное участие в улучшении будущего Украины всячески приветствовалось, но только тогда, когда спонсорам интеллектуальных светил требовалась массовка.

"Проевропейская молодёжь", преимущественно столичная, находящаяся на жалованьи у иностранных корпораций или их украинских партнёров и поэтому сумевшая войти в состав транснациональной элиты, стала основой движения за "евроинтеграцию". Верхушке общества таки удалось родить подобие конструктивной программы действий и заманчивого для масс будущего. Явив публике выдуманный образ богатой и спокойной Европы с чистенькими улочками туристических районов и ровными автотрассами, власть обещала: Украина может очень скоро стать такой же, достаточно лишь правильно "интегрироваться в Европу". В сказку поверили многие - беспросветная тоска реальности, неверие в собственные силы и непонимание объективных законов жизни общества были благодатной почвой для распространения любого толка наркомании и религиозного дурмана.

Характерное для бывшего СССР удручающее состояние интеллектуальной жизни - иррационализм, неспособность трезво воспринимать и критически осмысливать действительность, склонность к слепой вере и подмена системных представлений о мире набором лозунгов, - ярко проявилось и в движении евроинтеграторов. Мало кто задумывался о том, насколько реальная Европа соответствует её рекламному образу, на чём основаны и как были добыты блага европейский жизни. Вместо этого бесконечно повторялись мантры о "борьбе с коррупцией", "демократии" и "экономических реформах", а на деле вся евроинтеграция сводилась к пустым разговорам и бездумному исполнению предписаний брюссельских чиновников.

Провозглашённые пророками евроинтеграторской веры, на деле эти чиновники банально обслуживали интересы крупного западноевропейского капитала, которому от Украины нужны были дешёвые рабочие да открытость внутренних рынков для европейской продукции. Поэтому их предписания прямо противоречили всему тому, что обеспечило Западной Европе благополучие. Европа богата из-за высокоразвитой промышленности - а от евроинтеиграторов требовали уничтожить промышленность украинскую, тем самым открыв свой рынок и за счёт выброшенных на улицу людей увеличив поставки дешёвой рабочей силы. Европейские трудящиеся имеют высокий жизненный уровень, социальные гарантии и качественные медицину и образование в результате многолетней борьбы с эксплуататорами, а Украине предлагалось отказаться от социальных гарантий и трудовых прав, полностью отдавшись во власть международного капитала. И, конечно, мало кто вспоминал о катастрофических последствиях, к которым привели такого рода преобразования в Восточной Европе, - а между тем Украине даже не предлагали членства в ЕС, обеспечившего скромные подачки вступившим туда странам европейской периферии. Доходило до смешного - хотя европейский капитал не слишком рвался на Украину, украинские власти изо всех сил зазывали его к себе, мечтая об "иностранных инвестициях" - судьба полуколонии с периферийной экономикой казалась заманчивым идеалом, для достижения которого надо потрудиться, а колонизаторов просили прийти даже вопреки их собственному желанию.

Все годы независимости Украины оставалась буржуазно-демократическим государством. Исправно, особенно по постсоветским меркам, соблюдались гражданские права, регулярно проводились сравнительно честные выборы, результаты которых реально определяли, какая из нескольких буржуазных партий получит власть. В основе этой демократии лежал раскол в буржуазном лагере: ни одна из конкурирующих группировок не могла победить конкурентов, и поэтому им приходилось идти на компромиссы и привлекать на свою сторону избирателей.

Конфликты в буржуазном лагере были выгодны широким массам населения. Предвыборная борьба заставляла буржуазные партии давать народу подачки в виде различных социальных выплат, коммерциализация образования и здравоохранения шли медленно и неуверенно. В кампании грабежа 90-х годов власти успокаивали народ раздачей всевозможных пособий и субсидий. Важно и то, что на Украине не было резкого разрыва с советской системой наподобие переворота 1993 года в России, и поэтому остававшееся сравнительно слабым государство не могло начать активный грабёж масс по неолиберальным рецептам. В итоге неравенство доходов на Украине оставалось сравнительно небольшим, примерно на уровне наиболее "социал-демократических" стран Европы и одним из самых низких среди всех стран бывшего соцлагеря.

В предвыборной борьбе политики активно использовали региональные культурные различия. После политического поражения просоветских левых в украинской политике сформировалось чёткое деление на две силы, одна из которых считалась пророссийской и представляла русскоязычные промышленные Юг и Восток, другая, номинально прозападная, - украиноязычные аграрно-мигрантские Центр и Запад. На первых порах это различие отражало больше предвыборную демагогию, чем реальное соотношение сил: обе группировки выражали интересы олигархов, основой капиталов которых была промышленность Юго-Востока, а в политике совмещали проевропейскую демагогию с лавированием между Западом и Россией. Но политическая грызня уже довольно явно создала и донесла до масс идеологию раскола страны.

Подобие равновесия, сложившееся на Украине к концу 90-х годов, не могло существовать вечно. Полное наплевательство на капитальные инвестиции и развитие инфраструктуры неизбежно должно было привести к катастрофе после исчерпания оставшегося с советских времён ресурса. Объединение в одном государстве индустриальных регионов и периферии Евросоюза создавало почву для конфликтов. Подачки, брошенные народу в виде сохранения и даже расширения системы соцобеспечения, не были завоеваны в реальной борьбе, а поэтому буржуазия в любой момент могла попытаться их отнять. Наконец, ориентация страны на мировой рынок делала экономику зависимой от его колебаний.

Кризис на мировом рынке и нанёс первый удар. Крах 2008 года очень сильно повлиял на Украину, экономика которой за год обвалилась примерно на 15% и, слегка оклёмавшись, после этого пребывала в стагнации. Теперь уже нельзя было, как в период экономического подъёма, одновременно утолять жадность конкурирующих буржуазных групп и бросать подачки народу. Конечно, бездарные хозяева страны были не в состоянии провести серьёзные реформы, которые вернули бы экономике рост, не слишком зависящий от причуд мирового рынка. А если экономика не растёт, единственный способ увеличить доходы состоит в том, чтобы их у кого-то отнять. Эту программу и принялась осуществлять украинская верхушка.

Пришедшее к власти в 2010 году правительство Януковича пользовалось гораздо большим влиянием, чем его слабые и нестабильные "оранжевые" предшественники. Поставив под контроль парламент и полузаконными способами изменив конституцию в пользу увеличения власти президента, оно приступило к масштабному перераспределению собственности в свою пользу - пользуясь мощью государственного аппарата, клика, сформировавшаяся вокруг семьи Януковича, её элементарно отнимала. Естественно, большинство олигархических групп, не попавших на этот праздник жизни, были недовольны - стоящие поближе к власти обижались, что их не допускают к столу, стоящие подальше теряли собственность или же боялись потерять её в ближайшем будущем.

Тем временем в стране росло влияние крайне правых. Мутное болото украинской политики с его бесконечным враньём, склоками и предательствами настолько утомило избирателей, что радикализм националистов показался многим дыханием свежего ветра. Напуганная экономическим спадом мелкая буржуазия обретала подобие веры в себя под бодрые речи о величии украинской нации. Лишённый реального места в обществе многочисленный люмпен-пролетариат самоутверждался за счёт той же веры, заодно активно пополняя группы ультраправых боевиков. Политическая верхушка общества не возражала - "оранжевые" использовали радикальных националистов для борьбы против Януковича, а сам Янукович мечтал о том, чтобы во втором туре президентских выборов с ним встретился радикал Тягныбок - по старому принципу правительственной пропаганды власть собиралась доказывать свою ценность, выбирая самого неприглядного противника.

Порой выход из клубка внутренних противоречий пытались найти во внешней политике. Правительство, которое его противники объявили пророссийским, на деле металось из стороны в сторону, попеременно пытаясь выклянчить то у России, то у Запада деньги, которые позволили бы поддержать тонущую экономику на плаву хотя бы до президентских выборов. В ходе одной из таких попыток Янукович опрометчиво пообещал подписать договор о свободной торговле с Евросоюзом. Договор, призванный открыть украинский рынок, уничтожив большую часть украинской промышленности, и подававшийся вместе с направленным на грабёж населения пакетом реформ от МВФ, был невыгоден настолько, что, прочитав его внимательно, правительство немедленно отказалось от его подписания. Это стало поводом для выступления оппозиции.

События, в ходе которых были свергнуты Янукович и его клика, ещё свежи в памяти и поэтому нет надобности вспоминать их подробно. Остановимся лишь на классовом составе сделавшей это группировки. Протесты были организованы недовольными Януковичем кругами олигархической буржуазии, которые стремились защитить свою собственность от посягательств власти, а придя к власти самим - поживиться за счёт конкурентов, ещё не приватизированного госимущества и народных масс, уничтожив систему соцобеспечения и положив шедшие на неё деньги себе в карман. Украинских олигархов поддержали страны Запада, которые как стремились просто укрепить своё влияние на Украине, так и осуществить более конкретную программу в интересах верхушки ЕС: освободить пусть и небольшой, но всё же значимый украинский рынок для экспорта и проникновения капитала, а также увеличить поставки дешёвых украинских рабочих, тем самым ещё более понизив зарплаты с странах ЕС и подняв прибыли страдающей от кризиса буржуазии.

Но оппозиционной буржуазии нужна была массовка, и она получила её в более чем достаточном объёме. Лицом протеста стала "проевропейская молодёжь", известная также как "креативный класс" - столичная интеллигенция, в услужении у крупного местного и международного капитала обслуживающая продажу Украины Западу и получающая за это сравнительно приличную мзду. Боясь потерять кормушку и стремясь угодить хозяевам, она с готовностью бросилась отставать их интересы, борясь против Януковича и за договор об ассоциации с ЕС. Протесты также поддержала мелкая буржуазия центральных и западных областей - чувствуя бессилие и страх перед перед мощью экономического кризиса, но из последних сил продолжая цепляться за мечту о якобы ждущем её буржуазном успехе, она была готова поверить в любую химеру и тем самым традиционно дала благодатную почву для пропаганды ультраправых. Гастарбайтеры, получающие свой основной доход от работы в ЕС, боялись её потерять и поэтому также выступили против пошедшей на противостояние с их работодателями власти. А люмпен-пролетариат был готов поддержать вообще любую драку, лишь бы найти себе занятие, особенно - сулящее какой-никакой доход и шанс выдвинуться в образе революционеров.

Протестная массовка была не слишком предусмотрительна. Никто не удосужился даже разобраться в ставшем поводом для протестов договоре с ЕС - а он сулил сторонникам Майдана мало хорошего. Тем, кто кормится от продажи страны мировому капиталу, выгодно, чтобы эта продажа шла как можно дольше, теперь же есть риск, что вскоре Украину продадут целиком, со всеми потрохами, и значительная часть соответствующих специалистов останется без работы. Клерки, обслуживающие экспортные компании, будут уволены, если закроется производящая экспортную продукцию промышленность. Сокращение экспорта вызовет сокращение импорта, а значит и соответствующее сокращение штатов, и этот спад вряд ли можно заполнить импортом, замещающим уничтожаемое украинское производство. Традиционно поддержавшая крайне правых мелкая буржуазия столь же традиционно будет ими обманута, когда её интересами пожертвуют во благо крупного капитала. Уничтожение крупной промышленности и падение спроса из-за сворачивания соцобеспечения неизбежно ударят и по мелким буржуа.

Трудовых мигрантов тоже не ждёт ничего хорошего. Майдан активно поддерживала та их часть, которая ещё не утратила связи с родиной, и именно поэтому катастрофа на родине ударит и по ним. Сами они зачастую проводят часть года на Украине, их родители получают украинские пенсии, а дети - учатся в украинских школах. Теперь найти хотя бы временную работу на Украине им будет ещё сложнее, а пенсии урежут. Что ещё важнее, развал украинской экономики увеличит поток трудовых мигрантов, создав среди них конкуренцию и уменьшив зарплаты. Такова неизбежная судьба атомизированного общества, в котором солидарность масс заменена принципом "каждый сам за себя": сильные в конце концов пожирают слабых.

Без понимания внутренней логики событий 2014 года их развитие может показаться цепью трагических случайностей, при которых результаты действий оказываются гораздо масштабнее скромных планов людей, их осуществлявших. Организовавшие Майдан олигархи вовсе не собирались ни устраивать гражданскую войну, ни сдавать Украину Западу со всеми потрохами, - это сулит им массу убытков. Они всего лишь хотели убрать Януковича с кликой и занять её место, ничего существенно не меняя в обществе, как это уже было в 2004 году. Но победы с соблюдением формальной законности не получилось, борьба разгорелась и власть была захвачена силой. Тем самым хрупкие условности буржуазной демократии были сметены, и общество поняло - только силой и можно отстоять свои интересы.

Уровень насилия нарастал постоянно. В Крыму дело ограничилось митингами и бескровным вмешательством российских войск. Первые протесты на Южной и Восточной Украине не отличались радикализмом. Порой это были митинги, порой, используя тактику сторонников Майдана, протестующие захватывали здания местных администраций. Весьма умеренной была и программа недовольных - они хотели лишь защиты прав русского языка и федерализации страны, которая ослабила бы в их регионах власть победивших в Киеве националистов.

Казалось бы, эти требования было несложно удовлетворить, тем самым успокоив страну и обеспечив её единство. Но слабая и нерешительная власть, установившаяся в Киеве, отказалась от любых переговоров, не имея на то ни влияния, ни субъективной воли. Радикалы, сделавшие всю работу по захвату власти, были сильны и неизбежно взбунтовались бы в случае уступок Востоку. Но гораздо важнее, что на уступки не могли пойти и олигархи, стоявшие за майданом, - они захватили власть, чтобы единственно возможным путём - силой государственной машины - переделить собственность и возможность грабить казну. Федерализация же означала, что надо отказаться от масштабного передела и пойти на компромисс.

Протесты были разогнаны, и Юго-Восток понял - компромисса с новой властью не будет, мирными методами он ничего не добьётся. В следующий раз местные администрации захватили уже люди с оружием в руках, а вместо требования федерализации была прямо провозглашена независимость от Киева.

Повстанцы были ещё крайне малочисленны и испытывали недостаток оружия, их вожди были безвестны и не пользовались авторитетом. Недовольные как общей бедностью, так и новыми киевскими властями, массы были настроены к восставшим без неудовольствия, но и на их сторону становиться не стремились, соблюдая доброжелательный нейтралитет.

Вооружённое восстание нисколько не склоняет власть к компромиссам. Против повстанцев брошены войска, и преодолев некоторое замешательство от нежелания проливать кровь, они таки начинают стрелять.

Война вырывает массы из столь привычной пассивности. Чем больше стреляют на улицах городов, тем более недовольны их жители и тем больше добровольцев вступают в повстанческие войска. Украинская армия слаба, плохо организована и деморализована, воевать она не хочет и не умеет. Столкнувшись с сопротивлением, она начинает бестолково обстреливать города, убивая мирных жителей. Новости об их гибели разносятся, подогревая недовольство.

Война неизбежно меняет и будет менять цели и определять действия повстанцев. Первые участники антиукраинских протестов и первые местные добровольцы в повстанческих войсках очень слабо понимали, чего и как они собираются добиваться.

Но борьба обострялась, неизбежно меняя повстанческое руководство и воспитывая массы. Поначалу повстанцы просто надеются через неделю-другую войти в состав России и переложить на неё решение всех проблем - но Россия не вторгается на Донбасс, порой ограничиваясь военной поддержкой, а порой грозя прекратить и её - и Донбасс учится жить самостоятельно. На этом этапе местные олигархи заигрывают с повстанцами и скупают их руководство. Но олигархи слишком тесно связаны как с экономикой остальной части Украины, так и с мировым рынком, а поэтому подвержены влиянию украинских и западных властей. Под угрозой отъёма собственности на остальной части Украины и в западных банках и лишения доступа к мировому рынку они неизбежно придут к конфликту с повстанческим руководством. В результате этому руководству, буржуазному как по взглядам, так в значительной мере и по происхождению, неминуемо придётся либо капитулировать, либо начать экспроприацию принадлежащей олигархам крупной промышленности. Процесс обострит и ускорит война - пока олигархи выжидают, колеблются и прячутся, они не способны управлять производством, и единственный способ сохранить его - вырвать из рук нынешних собственников.

Тем временем киевские власти, спонтанно и прямолинейно реагируя на сложившиеся обстоятельства, каждым своим шагом, сами того не желая, обостряют конфликт. Новое правительство обнаруживает, что в казне нет денег - экономика была плоха, Янукович много воровал, Россия, обещавшая кредиты, не спешит поддерживать враждебное правительство. Деньги есть у МВФ, но взамен он требует стандартный набор реформ - отменить субсидии для населения, отпустить курс валюты, сократить социальные выплаты или заморозить их на фоне инфляции, одним словом - залезть в карман народу в угоду крупному капиталу. Правительство не против - в карман будут лезть не ему, скорее оно имеет лишний шанс нажиться, а деньги нужны срочно, только что завоёванная власть ещё крайне слаба. Программа МВФ принята и исполняется беспрекословно.

Новой власти необходимо как можно скорее заручиться поддержкой на местах, где у неё нет сторонников, - и наместниками туда назначают богатейших олигархов. Борьба усиливается, а армия небоеспособна - и лояльные власти олигархи за свой счёт начинают создавать вооружённые отряды. Тем самым государство отбрасывает всякие попытки представить себя надклассовой силой, способной примирить общество на основе взаимных уступок, и окончательно превращается просто в частную лавочку крупной буржуазии. Правительство хочет бороться с недовольными, и лучший союзник здесь - ультраправые радикалы. Но недостаток дисциплины у тех заканчивается бойней в Одессе - случайной, если исходить из формального хода событий, неизбежной - если понимать, что, сделав ставку на насилие, его потом очень сложно удержать в рамках. Власть сбросила маску, показав себя без прикрас, и хотя насилие дало известные плоды - протесты подавлены везде, кроме Донбасса, - недовольство растёт.

Попытавшись задавить вооружённый протест в зародыше, власть разогрела его ещё сильнее, усугубив при этом кризис экономики. Война - дело дорогое, а денег не было и без неё. Разрыв с играющим огромную роль в экономике Донбассом до предела усилил хаос в хозяйстве. Даже лояльное население недовольно развалом экономики и неудачами на фронтах и не слишком рвётся проливать кровь за интересы новой власти.

Поначалу киевское правительство не торопилась подписывать злополучное соглашение об ассоциации с ЕС, ставшее формальным поводом для начала протестов, - этого не сделал ни премьер-министр Яценюк в марте, ни президент Порошенко сразу после своего избрания: последствия для экономики, а значит и для олигархов, были бы слишком плачевны. Но война разгоралась, власть становилась всё более слабой и зависимой от европейских покровителей, и договор таки пришлось принять.

Экономический спад и гражданская война, неолиберальные реформы и уничтожение производства из-за открытия рынков - в крышку гроба украинского государства вбито даже слишком много гвоздей, и оно грозит рухнуть, не успев столкнуться со всеми нависшими над ним трудностями. Взрыв недовольства масс неизбежен, лежащее в основе всего политического и экономического строя общества противоречие шаг за шагом выходит на поверхность и требует окончательного разрешения.

Периферия Евросоюза и остатки советского наследия сошлись в последней схватке. С одной стороны - промышленность и промышленный пролетариат, государство, которое должно служить людям, бесплатные образование и медицина, стремление работать, бороться и своими руками создавать лучший мир для себя, невероятно ослабленное и размытое многолетней деградацией, но всё же пробивающееся к жизни в последнее отчаянное мгновение. С другой - хаос рынка, всевластие капитала и бесправие трудящихся, продажа своей страны и утрата собственного достоинства, миллионы рабов и проституток, ждущих от европейских хозяев и националистических химер дарования фантастического счастья.

Советское наследие - крупная промышленность и социальное государство - должно быть либо уничтожено, либо, освободившись от оков, наложенных на него хаосом дикого капитализма, продолжить прерванное четверть века назад развитие. Первый вариант означает полное открытие границ для импорта, разрушение промышленности и соцобеспечения, обрекающее на нищету миллионы украинцев и за счёт падения спроса наносящее новый удар по экономике.

Такого рода преобразования потребуют и соответствующей политической системы. Неверно называть нынешнее украинское государство фашистским - усиление националистов и репрессии против недовольных имеют место, но масштаб их пока что недостаточен для настоящего фашизма, а политическая система ещё несёт на себе слишком много черт старой буржуазной демократии. Но развал экономики и намечающийся колоссальных масштабов грабёж неизбежно закончится общеукраинским восстанием. Подавить его можно будет только открытым и безжалостным насилием, и если массы проиграют, в стране установится открыто террористическая диктатура капитала. Перспектива такого пути ясна - нищая из-за грабежа и разрушений войны страна, разбегающееся в иностранное рабство население, власть, которая силой давит любые проблески недовольства, а для укрепления авторитета насаждает единственное доступное ей средство - национализм. При этом суверенитет будет полностью сдан начальству из ЕС и МВФ.

Социальная база противников власти - рабочие, бюджетники и часть мелкой и средней буржуазии. Они не хотят бросать всё и ехать на заработки в Евросоюз, но заинтересованы с сохранении и развитии местной промышленности. Они зависимы от заботы государства, а поэтому им нужно улучшение медицины, образования и соцобеспечения.

Образцом и союзником для протестующих масс неизбежно станет восставший Донбасс, и поэтому его судьба окажет на них громадное влияние - успех воодушевит и даст объективную опору в борьбе, неудача же подорвёт веру в собственные силы и усилит реакцию.

Победа восставших масс кардинально изменит Украину. Их борьба будет направлена против представляющей мировой капитал власти, а значит и против этого капитала как такового. Стало быть, в случае победы массы неизбежно уничтожат большую часть олигархии. Это вынудит провести масштабную национализацию промышленности - иначе она просто не уцелеет в условиях войны и краха олигархического капитализма. Конфликт с Западом неизбежно сократит и торговлю с ним, тем самым вынуждая переориентироваться с внешнего рынка на внутренний, развивая замещающую импорт промышленность.

Борьба с олигархией, разрушение старого государственного аппарата и массовое вооружение трудящихся неизбежно изменят всю политическую систему восставших регионов. Кто бы ни пришёл к власти на волне восстания, его опорой будут восставшие массы, и это даст им гораздо больше средств для защиты своих интересов.

При этом было бы весьма наивно ждать, что борьба непременно закончится переходом к социализму. В движении важную роль играют мелкая и средняя буржуазия, вовсе не заинтересованные в полной отмене частной собственности. Массы несознательны, и хотя в эпохи общественных потрясений они очень быстро учатся понимать и отстаивать свои интересы, их многолетнюю пассивность и разобщённость преодолеть будет непросто. При нынешних обстоятельствах потолок украинских повстанцев - это не коммунизм, а социал-демократия, сочетание социального государства, государственного контроля над промышленностью и частной собственности на значительную часть средств производства.

Но революционные эпохи не отличаются ни умеренностью, ни предсказуемостью, а осуществление умеренно-буржуазных требований порой требует коренной ломки всей капиталистической системы. Восставший Восток Украины может как остановиться на полпути, сломавшись из-за неорганизованности и несознательности масс и отсутствия подходящего руководства, так и зайти гораздо дальше, чем сейчас могут обещать даже самые смелые прогнозы.

Социал-демократия или фашизм, социальное государство или массовая нищета, независимость или полная покорность указаниям ЕС и МВФ - этот выбор стоит сейчас перед Украиной, но никто не гарантирует, что один их этих путей победит и будет пройден до конца. В реальном мире абстрактные общие закономерности далеко не всегда реализуются во всей своей полноте, а конфликты далеко не всегда заканчиваются полной победой одной из сторон. Как бы ни были остры противоречия в обществе, Украина вместо полного их разрешения вполне может зависнуть на полпути, расколотая и разрушенная.

Могло бы показаться, что разделение Украины на две страны - промышленные и русскоязычные Юг и Восток отдельно, украиноязычные и уже практически вошедшие в европейскую периферию Центр и Запад отдельно, - решит проблему. Но украинская верхушка слишком зависима от мирового капитала, чтобы поддержать враждебное ему восстание, и в то же время не может отказаться от Юго-Востока, предприятия которого являются основным источником её прибылей.

Юго-Востоку также нужны сравнительно слабо развитые центральные районы - промышленность требует рынков сбыта и источников рабочей силы. Наконец, и массы Центральной Украины не обязаны покорно мириться со своей участью рабов на периферии. Хотя и разные по своему хозяйственному укладу, части страны были объединены в единое целое и не могут быть разделены без серьёзного ущерба. Отделение от Юго-Востока или его деиндустриализация неизбежно ударят и по Центру, равно как бьют по нему нынешний экономический спад и война. Неспособные скинуть ярмо периферии сами по себе, они могут присоединиться к борьбе, начатой на Востоке. Лишь присоединение к этой борьбе Западной Украины менее вероятно - там сильны традиции национализма, а доля тесно связанного с Евросоюзом населения очень велика. Но и оно может радикализироваться в условиях общеевропейского кризиса.

Крах всей экономической системы Украины означает и крах руководившей ей олигархии. Именно этим обусловлена и слабость "партии мира" в украинских событиях. Казалось бы, большей части олигархов гражданская война не выгодна - она подрывает прибыли за счёт спада экономической активности и разрыва связей между регионами, ставит под угрозу их собственность. Не выгодны им и внешние конфликты - тесно связанные как с российским, так и с мировым рынком, они не хотят противостоять ни российскому государству, ни мировому капиталу. Всё это должно, казалось бы, заставить украинскую олигархию приложить все силы и пойти на все возможные компромиссы, чтобы как можно скорее заключить мир. Вместо этого мы видим, что олигархи по большей части либо активно поддерживают новую власть, либо пассивно держатся в стороне от борьбы. Распад системы олигархического капитализма зашёл настолько далеко, что прежние хозяева страны уже не в силах его остановить, а значит обречены на гибель. И даже если часть олигархов уцелеет после окончания гражданской войны, кто бы в ней ни победил, это в любом случае будут другие - не по именам, но по экономической роли - олигархи в другой стране.

Борьба на Украине затрудняется противоречием между тяжестью кризиса, делающего неизбежными масштабные преобразования в обществе, и несознательностью, неорганизованностью и пассивностью масс, мешающими им найти выход из этого кризиса.

Французская революция опиралась на воззрения века просвещения, за русской революцией стояли традиции долгой борьбы с самодержавием и мощь марксистской теории. Подобного рода теоретического багажа у украинского народа нет - гниение под гнётом умирающей КПСС, деиндустриализация, деклассировавшая миллионы людей, и хаос дикого капитализма, разобщивший и атомизировавший массы, лишили их всякой сознательности и организованности. В стране нет силы, которая могла бы объяснить массам их историческую роль и облегчить путь к её достижению, возглавив борьбу. Либо восстание погибнет, либо организация придёт снизу. Ходом истории украинский народ поставлен перед беспощадным выбором - или проиграть, навсегда рассеявшись стадом запуганных и безвольных рабов, или в обрести организацию, веру в себя и понимание своей роли в истории в борьбе, кровью оплачивая каждый шаг к свободе и каждую ошибку.

Конкретные формы, которые примет борьба масс, сложно предсказать заранее. Их сознательность и организация слишком слабы, чтобы поставить движение под контроль органов действительно народной демократии. На Донбассе важную роль способна сыграть армия. В отличие от формальных властей, лишённых всякой связи с народом и поэтому обречённых быть игрушками в руках олигархии и иностранных правительств, она формировалась на основе низового движения и поэтому гораздо демократичнее и ближе к основной массе населения. С другой стороны, в условиях краха старой структуры общества армия становится главной силой на Донбассе. Если восстание будет углубляться и радикализироваться - это скорее всего произойдёт за счёт взаимодействия стихийных и неорганизованных массовых выступлений с вмешательством армии в дела государства.

Пока ещё не вышел на арену средний слой украинской верхушки - средняя буржуазия и местное чиновничество. Уступавший по своему влиянию контролировавшей правительство и большую часть крупной промышленности олигархии, этот слой всё же достаточно значим, чтобы сильно повлиять на развитие событий. До сих пор он хранил нейтралитет, не ввязываясь в драку и пытаясь ужиться с действующими хозяевами конкретных территорий, будь они подконтрольны Киеву или же повстанцам, - ему есть что терять и поэтому он не склонен к риску. Если же распад украинского государства продолжится, средние слои будут вынуждены начать борьбу за выживание и в таком случае сыграют серьёзную роль в формировании власти на местах. В отличие от олигархов, эти круги не слишком связаны с Западом и поэтому имеют известную свободу маневра, то есть в зависимости от обстоятельств могут сделать ставку и на повстанцев, и на центральную власть.

Войну на Украине нельзя анализировать вне связи с контекстом мировых событий. Это относится не только к непосредственному вмешательству других государств в украинские дела, но и к общей логике мирового экономического кризиса. Доведя планету до глубочайшего кризиса, капиталисты безумно мечутся в ими же созданной клетке. Эта клетка стала слишком тесна, и различные группировки начинают грызться за место под солнцем, за счёт пожирания конкурентов пытаясь отсрочить свою гибель. Капиталисты не могут изменить систему, но она уже не может и оставаться прежней. Кризис зашёл слишком далеко, чтобы уже нельзя было жить по-прежнему, но ещё не достиг момента, с которого начнутся глобальные системные изменения.

Страны Запада продолжат поддерживать украинскую власть, возможно, увеличив поставки оружия и количество инструкторов. При этом прямое военное вмешательство НАТО пока ещё не слишком вероятно - у западных правительств нет денег, чтобы развязывать большую войну, а их население не желает повторять авантюры прошлого десятилетия. Однако кризис мирового капитализма усиливается, и не исключено, что вскоре под угрозой усиления российского влияния и утраты господства в Европе он потеряет голову и пойдёт на любые авантюры.

Война на Украине ведёт к конфликту между буржуазно-бюрократическими группировками российской верхушки. Одна их часть, наиболее тесно связанная с международным капиталом и поэтому прямо отстаивающая его интересы, требует капитуляции перед Западом на его условиях - полного отказа от поддержки украинского восстания, а в недалёком будущем - и установления контроля западного капитала над Россией. Экономический интерес этой группы прост - неизбежные при таком сценарии неолиберальные реформы - приватизация государственной собственности и уничтожение социальных гарантий масс - позволят им хорошо поживиться; с другой стороны, конфликт с Западом грозит большими проблемами их кошелькам. Другая фракция, которую её сторонники в противовес описанным выше "либералам" провозглашают "патриотической", на деле просто понимает, что такого рода реформы ударят и по ним. Это прежде всего чиновничество и управленческий аппарат всевозможных государственных компаний, кормящийся с них и поэтому не желающий сдачи своих активов Западу. Он противостоит внешнему давлению, пытаясь сохранить своё положение и доходы, но при этом слишком сильно вовлечён в мировую экономику, чтобы пойти на открытый конфликт.

Двойственная природа полупериферийной российской буржуазии, с одной стороны живущей продажей сырья на Запад, а с другой - пытающейся сохранить самостоятельность от него, диктует и двойственную политику относительно Украины - российская верхушка не может ни сдать восстание, ослабив свои позиции, ни довести его до победы, порвав тем самым все связи с мировым капиталом. Но такая политика не может продлиться вечно - для международного капитала непрерывная экспансия является единственным способом выживания, а война - одним из немногих доступных методов оживления экономики. Давление как на Украину, так и на саму Россию будет усиливаться, и неизбежен явный конфликт между периферийностью капитализма и государственной самостоятельностью - как по вопросу о поддержке восстания, так и по внутрироссийским причинам. Вопрос лишь в том, как долго продлятся попытки российской верхушки спрятать голову в песок и на каком этапе кризиса её сметут либо под давлением обстоятельств подчинят или наоборот заставят активно противостоять Западу.

Присоединение части Украины к России будет контрреволюционно для Украины, но крайне революционно для самой России. Оставшаяся часть Украины утратит революционный авангард и значительную часть промышленности, силы реакции получат превосходство и сделают её лёгкой добычей для западного капитала. Регионы, присоединённые к России, за счёт более богатой и стабильной российской экономики утратят значительную часть своего нынешнего радикализма.

С другой стороны, для самой России это станет событием революционным. Даже утратив часть своей энергии, восточноукраинские массы, привыкшие к буржуазной демократии и ставшие несравнимо активнее и сознательнее в потрясениях последнего времени, не будут готовы мириться с нынешними российским политическими порядками. Вожди повстанцев получат огромный авторитет внутри России. Всё это угрожает взорвать стоячее болото российской политики.

Ещё важнее будут последствия экономические. Дальнейшая экспансия России, равно как и просто её нежелание идти на крупные уступки во внешней и внутренней политике, неизбежно приведёт к открытому экономическому конфликту с международным капиталом, вынудив тем самым начать перестройку промышленности с открытости мировому рынку на самообеспечение. Просто продавать нефть и газ, покупая всё остальное, не получится, экспорт станет меньше, сократив тем самым валютную выручку для импорта, да и импортировать в Россию будет позволено далеко не всё. Поэтому ей придётся развивать собственную промышленность, в том числе и высокотехнологичную. Обострение противостояния с Западом потребует и резкого роста оборонных расходов. Но перестройкой промышленности дело не ограничится. В обострившемся внешнем противостоянии власти, чтобы удержаться, нужна будет поддержка населения, что потребует заботы о повышении его жизненного уровня. Противостояние с Западом ударит по прозападной буржуазии: она частью ослабнет из-за падения внешней торговли, частью будет прямо раздавлена властями, опасающимися с её стороны удара в спину.

Борьба на Украине, которая независимо от её исхода неизбежно перекинется и на Россию, - это ещё и последняя битва Советского Союза. В колоссальном напряжении тяжелейшей борьбы его народ заплатил за развитие и свободу страны личной свободой, и после блестящих успехов потерял первую из-за отсутствия последней. Сейчас выясняется, сможет ли он наконец совместить государственную независимость с гражданскими свободами, или же потерпит окончательное поражение. Это не отменит огромное влияние, которое СССР оказал на ход мировой истории, но будет означать, что за прогрессивные преобразования планетарного масштаба советский народ заплатил своим самостоятельным существованием. Победа, напротив, сохранит советское наследие и позволит двигаться вперёд без необходимости бороться за сохранение завоеваний прошлого.

Противникам восстания не меньше, чем его сторонникам, ясна его связь с советской идеологией. Повстанцами движет унаследованный от советской традиции антифашизм, многие из них хотят в бою расплатиться за поражения и унижения 90-х годов и на деле побороться за осуществление своих идеалов.

Пассивность советского народа, страх перед свободой и любыми преобразованиями, охвативший общество после того, как "демократические реформы" привели к нищете и хаосу, может быть преодолён только успешным опытом реальной борьбы. Пока наследство СССР хотя бы отчасти сохранялось, массы были покорны. Теперь, под угрозой полной потери завоеваний советской власти, они должны понять, что эти завоевания можно сохранить, только если бороться за их сохранение, а настоящая демократия не ниспосылается милостью партийных чиновников, но завоёвывается в противостоянии с правящими классами.

Восстание на Украине может повлиять и на Евросоюз. В условиях кризиса для его верхушки основой выживания давно уже стал грабёж европейской периферии. Ограбленные ради спасения крупного капитала, массы Южной Европы возмущены и стремятся разрушить сложившуюся систему. В этих условиях успехи украинских повстанцев, с одной стороны, останавливают проводящийся западноевропейским финансовым капиталом экспорт созданных им проблем бедным и слабым соседям и заставляют этот капитал столкнуться с последствиями собственных действий. С другой стороны, Украина может подать всем угнетённым пример успешного сопротивления. Победа восстаний на европейской периферии неизбежно изменит и европейский центр - вместо эксплуатации зависимых стран ему придётся уделять больше внимания развитию собственной индустрии, что улучшит и положение всё ещё сохранившегося местного рабочего класса.

Но украинский конфликт нельзя рассматривать только в свете взаимодействия с ближайшими соседями. Вся мировая экономика находится в глубочайшем кризисе, и только в свете его глобального разрешения может быть понят и разрешён украинский конфликт.

Близится полный крах неолиберальной модели экономики, победившей в мире после гибели советского блока. Её основа - индустриализация стран Восточной и Южной Азии, обладающих огромным количеством дешёвой рабочей силы. Сотни миллионов бесправных людей, которых нищета заставляет работать за гроши, обеспечили буржуазии высочайшие прибыли и наполнили мировой рынок дешёвой продукцией.

Эти прибыли дали международному капиталу мощь, которую он использовал для изменения на свой лад практически всех стран мира. Продукция требует рынков сбыта, а капитал стремится туда, где ожидает наибольших прибылей, и поэтому экономическое и политическое давление, а порой и открытая военная агрессия были использованы, чтобы чтобы максимально освободить рынки товаров и капиталов от всякого контроля.

Несмотря на чудовищную эксплуатацию, которой подвергаются рабочие индустриализирующихся стран, неолиберализм дал им громадный рост производительных сил и поэтому прогрессивен. Но в остальной части Земли господство неолибералов обернулось катастрофой. Дешёвые товары из Азии, свободно хлынувшие на рынки всех стран, разрушали не выдерживающую конкуренции, а порой и просто уничтоженную мировым капиталом для избежания оной промышленность, оставляя без работы миллионы людей. Международный капитал не гнушается использовать свою мощь и для прямого грабежа - порабощения стран кабальными кредитами, грабительской приватизации, военной экспансии. Под властью мирового капитала большинство стран обречено на роль экспортёров сырья и дешёвой рабочей силы, не имеющих собственной промышленности. Деиндустриализация коснулась и стран капиталистического центра, где часть промышленных рабочих заменили послушные слуги капитала - не занятые производительным трудом клерки. Там, где индустрия уцелела, капитал использовал конкуренцию с бесправными рабочими Азии для понижения зарплат и ухудшения условий труда. Дешевизна рабочей силы сделала ненужным развитие технологии, приведя к застою в науке и технике. В условиях полного триумфа буржуазного убожества деградировала культура.

Рост производства в неолиберальной экономике копал ей могилу. Запасы дешёвой рабочей силы не безграничны, и неминуем тот момент, когда они исчерпаются. Теперь всякого недовольного своим положением рабочего уже не получится просто вышвырнуть на улицу - замены, готовой трудиться за копейки, ему уже не найдётся. Это даёт пролетариату возможность бороться за повышение доходов и охрану труда.

Нищенская оплата труда в промышленности одних стран и обнищание из-за политики неолибералов других поднимают проблему спроса - продукцию растущей промышленности становится некому покупать. Буржуазия пыталась решить эту проблему, надувая пузыри потребительских кредитов и биржевых спекуляций, но они лопнули, погрузив в экономику в кризис, от которого она так и не оправилась.

Капитал пытается сохранить своё господство, ещё более активно используя прежние методы - повышает уровень эксплуатации, грабит периферийные страны, жульничеством создаёт иллюзию биржевого и банковского благополучия. Но это не более чем попытка потушить пожар бензином - тем самым ещё сильнее ослабляется спрос, делая неизбежным возвращение старых проблем в ещё более острой форме. Мировая система капитализма зашаталась и начала рушиться в наиболее слабых своих частях. Украина оказалась одной из них.

Проблемы современной экономики можно решить только за счёт её коренного изменения. Проблема недостаточного спроса может быть решена только перераспределением материальных благ в пользу трудящихся. Рыночный хаос необходимо обуздать планированием, странам, которым свобода торговли и господство международного капитала мешают развивать собственную промышленность, нужна новая индустриализация. Эта программа по сути своей буржуазна, но в истории капитализма нередки случаи, когда решение буржуазных задач было невозможно изнутри буржуазной системы, но требовало её коренного слома под ударами слева.

Соответственно, в ходе необходимого переустройства мира страны полупериферии должны выйти из-под власти мирового капитала и перейти к более самодостаточной экономике. Начало этого движения мы уже видим в гражданской войне на Украине и растущем противостоянии России и международного капитала. Далее необходима борьба трудящихся в странах Азии, которая, лишив мировой капитал основного источника дешёвой рабочей силы, нанесёт ему главный удар. С другой стороны, сокращение эксплуатации там и перераспределение материальных благ в пользу трудящихся повысят цену рабочей силы и спрос на товары. Это создаст условия для новой индустриализации как в освободившихся странах полупериферии, так и в капиталистическом центре.

Конечным выходом из нынешнего кризиса глобальной системы капитализма может стать как её полное крушение и последующее обобществление средств производства, так и буржуазный реформизм в духе господствовавшего в странах Запада в 50-60-е годы "социального государства" - частичные уступки, которые капитал делает трудящимся, чтобы заглушить их революционные настроения и устранить глобальную угрозу самому капиталистическому строю: повышение зарплат и социальных выплат, улучшение условий труда, - и вмешательство в экономику, частично стабилизирующее рыночный хаос: национализация части промышленности и инфраструктуры, стимулирование спроса, государственное регулирование капиталистической экономики. Какой из этих путей будет избран на деле - вопрос, ответ на который должна дать не теория, а практика. Ясно лишь одно: время буржуазного "конца истории", время всевластия капиталистов и бесправия трудящихся, время беспощадной эксплуатации и наглого грабежа, подошло к концу. Наступил момент, когда массы в открытой схватке должны сами решить свою судьбу.

Конец мая - начало декабря 2014 г.