Об истории политарного строя в Российской империи и СССР

Предлагаемый опус – схематичное изложение истории изменения общественно-экономических формаций в Российской империи и СССР с XIX века и примерно до 1950 года. Кому-то он может показаться пересказом общеизвестных истин из учебника истории. Я так не считаю и не стал бы возиться с его составлением, если бы существовало достаточно внятное изложение указанной темы, основанное на анализе истории производительных сил и борьбы классов, а не на занудном морализаторстве, делении всего и вся на хороших и плохих (с непременным сокрытием всего плохого о первых и хорошего о вторых, а зачастую – и с прямым перевиранием фактов), или же приписывании тех или иных исторических событий воле(хотя слово произвол» было бы здесь куда уместнее) тех или иных лиц. О том, что история должна вскрывать за фактами действующие с непреложностью законов природы закономерности, как правило принято забывать, зато мифы о величии или же подлости(кому как) Николая II, Столыпина, Ленина, Сталина и прочих, поведших страну за собой к райскому блаженству или же, напротив, заставивших свернуть с этого пути и низринувших её в глубины Тартара, плодятся и множатся.

Помимо «негероического» изложения истории, у настоящего опуса есть и ещё одна особенность: объяснение истории Российской империи и СССР с позиций господства в них политарного строя. Такой подход пока что не пользуется особой популярностью: первую историки-марксисты чаще называют феодальной, второй – социалистическим, да и вообще пока что далеко не все понимают, что государство может быть не просто инструментом правящего класса, но и совпадать с ним, то есть просто признают существования политарного строя.

Это – закономерный результат кризиса марксистской мысли как таковой. В буржуазных странах классовые противоречия как правило несколько сглажены, признаков принципиальных изменений в обществе пока не видно, и в условиях такой стагнации революционное учение, которым является марксизм, полузабыто. Лишённые больших общественных задач, философия и искусство погрязли в примитивном агностицизме и постмодернизме, в основе которых лежит убеждённость в непознаваемости мира, безыдейность и восприятие мышления не как активной деятельности по познанию и изменению мира, а как слабо связанной с реальностью интеллектуальной игры. Протестные настроения интеллектуалов «первого мира» под стать их идеологии – недовольство есть, и подчас довольно сильное, но оно тоже отдаёт интеллектуальными играми, и, не имея за собой никаких серьёзных общественных сил, малоконструктивно.

Силён протест против общемировой системы капитализма и в странах «третьего мира». Но для этих стран эта система выступает в роли внешней силы – могущественных корпораций, разрушающих традиционную структуру общества и обрекающих на нищету миллионы людей. Поэтому они склонны отрицать её в целом, как врага, и не стремятся к пониманию её внутренней структуры, для чего и нужен марксизм. В СССР же, где марксизм формально был государственной идеологией, его возвели в ранг догмы, пресекая творческое осмысление и дальнейшее развитие. Политарногому строю советская официальная идеология отказывала в существовании даже в государствах Древнего Востока, чтобы кто-нибудь, чего доброго, кто-нибудь не провёл аналогий с политарным строем в самом СССР, который положено было называть социалистическим. При крахе же Советского Союза марксизм был отождествлён с официальной догматической идеологией и предан забвению.

Широко распространено мнение, разделявшееся, в частности, официальной советской доктриной, что до реформ 60-х гг. XIX века Российсская империя была феодальной страной. Но при более глубоком рассмотрении такой взгляд сталкивается с существенными проблемами, связанными с устройством государства и его ролью в жизни общества. «Чистый», беспримесный феодализм, господствовавший в Западной Европе в X-XII веках или в Киевской Руси перед монгольским нашествием, вообще не предполагает наличия сильного централизованного государства, но лишь многочисленные разрозненные группы враждующих между собой феодалов. Лишь с постепенным распадом феодальных отношений и развитием капитализма началось усиление королевской власти, и лишь когда капитализм достиг достаточно высокой степени развития, в нескольких европейских государствах установилась абсолютная монархия. Европейский абсолютизм возник в условиях противоречия интересов феодалов и буржуазии, и, служа сглаживанию этого противоречия, получил благодаря ему известную самостоятельность, с одной стороны, опираясь в значительной мере на класс феодалов, а с другой – урезывая феодальную вольницу в интересах буржуазии.

Но в России, начиная с утверждения абсолютизма в конце XV века и вплоть до середины XIX века, буржуазия была слишком слаба, чтобы серьёзно влиять на устройство общества, а значит внутренние причины, породившие абсолютизм европейский, отсутствовали. Назвать российское государство чисто феодальным, в котором бюрократическая верхушка была бы только выразителем интересов класса феодалов, также не представляется возможным. Не государство было игрушкой в руках дворян и бояр(как это было, например, в Речи Посполитой), а, напротив, феодалы находились в полной зависимости от государства. Правда, государство, действующее в интересах определённого класса, также обладает известной свободой, позволяющей ему идти на небольшие отступления от краткосрочных интересов правящего класса или ущемлять отдельных его представителей ради глобальной общеклассовой выгоды, но в Российской империи влияние феодалов на государство было слишком слабо, а влияние государства на феодалов – слишком сильно, чтобы говорить о таком общественном устройстве.

Уже во время правления создателя российского абсолютизма, Ивана III, ограничивается влияние крупной земельной аристократии(особенно сильный удар которой затем нанёс его внук, Иван IV) и складывается поместная система землевладения. Верховным владельцем поместий был великий князь, дворяне получали поместья за воинскую службу князю и не могли продавать их или передавать по наследству.

В 1682 году была ликвидирована система занятия должностей в соответствии с происхождением – местничество, затем Пётр I ликвидировал обладавшую известной самостоятельностью часть феодалов – боярство, уравняв бояр в правах с дворянами, а также отнял и передал государству земли крупнейшего феодала страны – церкви. Поместная система была, правда, ликвидирована, и дворянство получило право передавать владения по наследству. Но дворяне были обязаны нести государственную службу(вначале бессрочно, а с 1736 года - на протяжении 25 лет), причём государственные чины давались не за дворянство как таковое, а лишь за личную выслугу. И хотя "Манифест о вольности дворянства"(1762) и "Жалованная грамота дворянству"(1785) освободили дворян от необходимости в мирное время нести государственную службу и дали им иные привилегии, это не привело к обособлению дворян от абсолютистского бюрократического аппарата. Ещё одним доводом в пользу того, что дворянство в Российской империи не было правящим классом само по себе, служит тот факт, что значительная (в 1724 19%, в 1858 - 45%) часть крестьян, так называемые государственные, не принадлежали дворянам вовсе, а эксплуатировались государством напрямую.

Неоднократные попытки дворянства вмешиваться в борьбу за власть также не сделали его самостоятельной политической силой. Неудачной оказалась предпринятая в 1730 г. группой богатых и влиятельных дворян попытка ограничить власть взошедшей на престол Анны Иоанновны влиянием совета представителей аристократии. Потерпело поражение и восстание декабристов, в ходе которого группа богатых дворян попыталась захватить власть в государстве с целью радикального изменения общественного устройства. Удачные же перевороты(например, свержение Петра III в 1762 г. или Павла I в 1801) были направлены не против всевластия государства как такового, а лишь против правителей, которые по своему произволу вели политику, направленную против интересов государственной машины. Преемники свергнутых императоров, соответственно Екатерина II и Александр I, по-прежнему обладали всей полнотой абсолютной власти.

Всё вышеизложенное позволяет сделать вывод, что в Российской империи не государство выполняло интересы правящего класса феодалов, но что оно само образовывало единый класс эксплуататоров, коллективный класс, в котором средства производства принадлежали государственной машине в целом. Олицетворением, личным воплощением этой государственной машины служил монарх, и соответственно именно он воспринимался как хозяин всей страны, абсолютный владыка с никем не ограниченными полномочиями. Таким образом, в Российской империи господствовал политарный строй. Но поскольку земельные собственники зачастую обладали значительной самостоятельностью, то и строй при этом приобретал элементы феодализма. Политарное (совпадавшее с классом эксплуататоров) государство Российской империи в дальнейшем также будет обозначаться словом «царизм».

Статусом члена класса эксплуататоров в государственной машине определялась попадавшая в его руки доля продуктов труда, получавшихся в результате эксплуатации трудящихся масс. Это осуществлялось в различных формах. Во-первых представителям класса эксплуататоров(который практически полностью совпадал с дворянским сословием) предоставлялась земля с крестьянами, от эксплуатации которых помещик получал доход. Как уже упоминалось выше, помещики порой обладали самостоятельностью, достаточной, чтобы их можно было выделить в отдельный класс феодалов. Представители дворянства служили на офицерских постах в армии, получая жалованье за вооружённую охрану царизма. Наконец, они могли быть чиновниками и получать от государства жалованье за выполнение административных функций. При этом, поскольку государственная машина была всевластным хозяином всей страны, перед чиновничеством открывался огромный простор для широкомасштабного и абсолютно безнаказанного взяточничества и казнокрадства. Верховные руководители страны, мыслившие в духе «Государство – это я», порой пытались с этим бороться, но, поскольку в реальности собственниками государства были не они лично, а лишь класс бюрократов, который они возглавляли, то такая борьба была обречена на поражение – бюрократия не могла уничтожить сама себя или добровольно лишить сама себя части доходов.

В стране господствовала отсталая аграрная экономика, основанная на натуральном хозяйстве. Подавляющее большинство населения составляло крестьянство, изготовлявшее практически всё необходимое внутри семей или сельских общин. Была очень слабо развита промышленность, из-за обширности пространств и плохих дорог была затруднена торговля, отсутствовал внутренний рынок. Таким образом, отсутствовали экономические причины, которые превратили бы страну в единый хозяйственный организм. Следовательно, и существование политарного государства было обусловлено прежде всего внеэкономическими факторами. Наиболее правдоподобным выглядит предположение, что решающую роль здесь играла внешняя угроза – лишь объединившись и ликвидировав раздробленность и междоусобные свары, можно было противостоять завоеванию, и именно ведение практически постоянной внешней борьбы(с тех пор, как Иван III к началу XVI века окончательно превратил раздробленные русские княжества в единое политарное государство, и вплоть до середины XIX века оно воевало практически непрерывно, порой беря паузы лишь для восстановления подорванного войнами хозяйства) следует признать причиной, которая не дала Российскому царству и Российской империи распасться на части так же, как распались многие политарные государства древнего мира.

Не имея чисто экономических причин для возникновения, политарное государство в Российской империи не было привязано к каким бы то ни было хозяйственным или национальным образованиям. Именно этим обусловлена национальная пестрота российского правящего класса, в который гармонично вливались, причём порой на весьма высоких постах, сначала татары, поляки и литовцы, а затем и представители народов Западной Европы(даже самым успешным правителем этого государства, присоединившим к нему огромные и богатейшие территории на западе и юго-западе, была немка Екатерина II). Поэтому же самые разные народы могли входить в состав России абсолютно безболезненно – им не требовалось что-либо менять во внутреннем устройстве, достаточно было подчинения их правящих классов политарному государству. Лишь Польша, экономически наиболее развитая часть империи, не смирилась с завоеванием, поскольку её экономический строй не мог нормально функционировать в условиях политарного государства. По этой же причине для царизма не было разницы между наступательными и оборонительными войнами – будучи образованием над-экономическим, в существовании которого прямое насилие играло весьма существенную роль, он владел ровно той территорией, которую мог силой захватить и удержать. Правда, такое расширение не могло быть безграничным – если бы царизм поглотил территории, обладающие высокоразвитым хозяйством, несовместимым с политарным строем, экономическая мощь которых существенно превосходила бы экономическую мощь территорий, царизм породивших, он был бы вынужден либо измениться, либо отказаться от завоёванного. К тому же в войнах порой пробуждались и пассивные в иных условиях народные массы - когда война прямо угрожала их интересам, как это было в 1612 и 1812 годах, они сами вступали в войну.

В XVIII веке политарный строй, основанный на эксплуатации крестьянства, жившего натуральным хозяйством, абсолютистским дворянско-бюрократическим государством, позволял Российской Империи на равных соперничать с ведущими европейскими государствами того времени, с их абсолютизмом и наёмными армиями. Обширная страна позволяла содержать достаточно большое и сильное войско, которое успешно завоёвывало царизму новые территории. Правда, для содержания армии и флота требовалась ещё и промышленная продукция (оружие и снаряжение, корабли), которая в европейских государствах производилась на капиталистических предприятиях – мануфактурах. В России, где капитализм был развит очень слабо, государство при Петре I создало их аналоги, основанные, правда, не на вольнонаёмном труде, а на труде крепостных. До распространения в буржуазных странах машинного производства эти мануфактуры делали русскую армию не уступающей по уровню вооружения и снаряжения армиям остальных европейских государств.

Но уже в начале XIX века в ходе наполеоновских войн царизму был нанесён ряд серьёзных поражений. Наполеоновская Франция была передовым по сравнению с остальными странами Европы и тем более по сравнению с Россией государством, и цепь блестящих побед её армий доказала преимущество капитализма не только в экономике, но и на полях сражений. Однако в итоге Франция потерпела поражение, не вынеся тяжести длительных завоевательных войн и получив последний удар в ходе решающей схватки не только от воевавшей в интересах политарного государства русской армии, но и непосредственно от русского народа в ходе партизанской войны. Из наполеоновских войн Российская империя в итоге вышла победительницей, увеличив контролируемую территорию и став ведущей силой в Европе. Успехи русского оружия показали, что сила царизма не имеет равных, господство правящего класса незыблемо, а существующий строй не нуждается ни в каких изменениях, но лишь в укреплении. На 40 лет в России воцарилась реакция, которую царизм по мере возможности экспортировал и в Европу. За это время капитализм в большинстве европейских стран, прежде всего в наиболее передовых – Англии и Франции (и до того сильно опережавших Россию) – сильно продвинулся вперёд. Поэтому в разразившуюся Крымскую войну царизм вступил, имея армию, уступающую противнику и по уровню вооружения, и в плане организации, и, следовательно, его поражение в этой войне было предрешено.

Разгром Российской империи в Крымской войне, с одной стороны, продемонстрировал всю отсталость господствующего строя по сравнению с передовыми буржуазными государствами того времени, а с другой поколебал уважение к важнейшей компоненте, без которой было бы невозможно существование царизма – силе, причём как со стороны иных государств, так и со стороны собственного народа. Для восстановления той силы, благодаря которой держался царизм, он был вынужден начать в стране широкомасштабные реформы, направленные на развитие капитализма.

Следует особо подчеркнуть, что причины, принудившие царизм начать реформы, лежат сугубо в области внешнеполитической, то есть основываются лишь на слабости царской армии по сравнению с армиями Великобритании и Франции. Внутренние противоречия также имели место (эксплуатируемое крестьянство всегда было, естественно, недовольно существованием грабившей его помещичье-чиновничьей машины), но они, даже усиленные вызванным войной кризисом в хозяйстве, были неспособны изменить общественный строй. Царская Россия оставалась отсталой страной с аграрной экономикой, основанной на натуральном хозяйстве, и внутренние силы, стремящиеся к развитию капитализма, в ней практически отсутствовали.

Распространённое же мнение о том, что реформы были следствием разложения строя самой Российской империи, следует признать безосновательным. К середине XIX века этот строй очень слабо изменился по сравнению с серединой XVIII века. Но раньше, при Екатерине II, понимание его отсталости, жестокости, гнилости и неэффективности было для европейски образованной(то есть имевшей для сравнения самые передовые для того времени образцы) верхушки лишь абстрактным фактом, неприятностью, слегка огорчавшей их просвещённые умы, но не представлявшейся устранимой, да и не требовавшей немедленного устранения – зачем, если народ и так покорен и позволяет верхушке купаться в роскоши. Протест декабристов зашёл дальше, они восприняли европейскую буржуазную культуру настолько, что решились силой изменить господствовавший строй, но их выступление было лишено всякой поддержки в обществе и было легко подавлено царизмом. Теперь же, после поражения в Крымской войне, проведение реформ было для правящего класса не красивым и досужим фантазёрством просвещённой публики, но вопросом жизни и смерти, без решения которого он рисковал утратить власть и богатство.

Поскольку необходимость проведения преобразований, направленных на развитие капитализма, была вызвана опасностью для царизма извне и внутренние причины для таких преобразований практически отсутствовали, то, когда правительство Александра II начало проведение буржуазных реформ «сверху», оно могло ввести в стране буржуазные законы и отменить часть общественных форм, препятствовавших развитию капитализма, но создать лежащий в основе существования этого строя уровень развития производительных сил было, естественно, не в состоянии.

Капитализм не может существовать без рынка и, соответственно, преимущественного производства материальных благ не для собственного потребления, но для продаже на рынке. Соответственно, чтобы капитализм заменил натуральное хозяйство, требуется наличие промышленности, которая производила бы необходимые крестьянам товары, и они, вместо того, чтобы самим изготовлять себе одежду, обувь, инвентарь и т.д., могли сосредоточиться на производстве сельскохозяйственной продукции. При этом производительность их труда должна быть достаточной для того, чтобы обеспечивать продуктами питания и сырьём часть населения, занятую в промышленности. Кроме того, существование рынка подразумевает хорошие коммуникации, позволяющие перемещать товары между разными частями страны, и достаточно развитый торговый капитал.

Но всего этого в Российской империи середины XIX века в достаточных количествах не было. Промышленность была развита очень слабо, дороги были плохого качества, а торговля по ним затруднялась обширностью пространств и малой плотностью населения; железных дорог почти не было. В сельском хозяйстве для достаточно высокой производительности труда не хватало инвентаря. Его не было недостаточно у помещиков, которые до реформ как правило не вели хозяйство самостоятельно, а либо привлекали на барщину для обработки их земель крестьян с их собственным инвентарём, либо отдавали в их пользование все свои земли и собирали оброк. Таким образом, затруднялось развитие капитализма в деревне по «прусскому» пути, подразумевавшему создание крупных хозяйств. Использование «американского» варианта, предполагавшего развитие мелких фермерских хозяйств, было также затруднено – в достаточном объёме необходимого инвентаря не было и у крестьян, значительная часть которых не имела даже самого основного орудия обработки земли – рабочего скота, да и царизм, проводивший крестьянскую реформу, не желал отдавать крестьянам земли своей опоры – помещиков.

Соответственно и реформы, направленные на установление буржуазных производственных отношений, не могли быстро увенчаться успехом из-за слабости производительных сил. Неизбежная половинчатость и непоследовательность преобразований усугублялась ещё и тем, что царизм был порождением политарного строя, по своей сути несовместимого с капитализмом, и когда для собственного спасения он был вынужден помогать враждебной формации, которая потом в конце концов уничтожила бы его самого, он вместе с тем чувствовал эту враждебность и, копая себе могилу, не проявлял при этом особого рвения.

Эта половинчатость и непоследовательность выразилась и в важнейшей из реформ Александра II – освобождении крестьян. Они получали личную свободу и право распоряжаться своим имуществом, однако земля оставалась в руках опоры царизма – помещиков. Для получения части помещичьей земли в свою собственность крестьяне должны были выплачивать огромные выкупные платежи. В результате после реформы в деревне сохранялись полуфеодальные порядки, на смену барщине пришла так называемая «отработочная» система.

И всё же, при всей ограниченности и непоследовательности реформ 60-х гг. XIX века, они создали условия для развития капитализма, и оно, пусть и медленное, но началось. То, что реформы проводились «сверху», сказалось и здесь – царизм сам и отчасти за государственные деньги строил железные дороги, развивал промышленность. Развитие капитализма значительно ускорилось в 80-е гг. XIX в. благодаря притоку иностранного, прежде всего французского, капитала. В результате к началу XX века в России уже сложился основной элемент буржуазной экономики – рынок, производство стало товарным, то есть ориентированным на продажу произведённой продукции на рынке.

Но, несмотря на эти успехи, в целом хозяйство Российской империи оставалось отсталым, а значит продолжалось господство полуфеодальных отношений и была по-прежнему сильна власть царизма. Царизм, несмотря на все свои усилия по построению капитализма, по сути остался прежним – военно-бюрократической машиной, нацеленной на угнетение своего народа и внешнюю экспансию. Продиктованное самое его природой стремление к расширению подконтрольных территорий вкупе с порождёнными капитализмом причинами для колонизации (приобретение рынков сбыта и сырья) привело к ведению агрессивной политики на Дальнем Востоке, вылившейся в войну с Японией. Противостояние с высокоразвитой Японией, обладавшей буржуазной экономикой и буржуазной армией, доказало, что, несмотря на определённые успехи в развитии капитализма, Россия по-прежнему оставалась отсталой страной, неспособной противостоять передовым буржуазным государствам того времени. Российская империя потерпела в войне полное поражение.

Проявившаяся слабость царизма и экономический кризис, вызванный огромными военными расходами, привели к началу революции. К восстаниям крестьян, по-прежнему разрозненным и хаотичным, прибавилась организованная борьба возникшего за годы развития капитализма пролетариата. Царизм был вынужден пойти на уступки, издав «Манифест 17 октября», гарантировавший буржуазные свободы(свободу совести, слова, собраний и союзов, неприкосновенность личности, созыв парламента – Думы) и тем самым обеспечивший царизму поддержку буржуазии. Союз с буржуазией и получение в 1906 г. огромного французского займа позволили царизму подавить революционное движение.

Революция была подавлена, царизм сохранил всю полноту неограниченной власти, но шаткость господствующего строя и, соответственно, необходимость ускорения развития капитализма стала очевидной. Началось проведение так называемых Столыпинских реформ, направленных прежде всего на ликвидацию крепостнических пережитков в деревне: разрушение крестьянской общины и насаждение частной крестьянской собственности. Благодаря Столыпинской реформе, а также повышению цен на сельскохозяйственную продукцию на мировых рынках, развитие капитализма в сельском хозяйстве значительно ускорилось. Продолжался бурный рост в промышленности, прежде всего крупной, куда по-прежнему притекали значительные иностранные капиталы. И всё же, несмотря на достигнутые серьёзные успехи, в 1914 году экономика Российской империи оставалась преимущественно отсталой, в ней преобладали устаревшие производительные силы и отсталые производственные отношения.

В разразившуюся в 1914 году мировую войну Российскую Империю толкали три фактора. Во-первых, царизм, из внутренней природы которого следовало стремление к ведению агрессивной внешней политики, стремление к расширению подконтрольных территорий. Во-вторых, Россия была сферой влияния иностранного(прежде всего французского) капитала, на его средства была во многом построена промышленность, а правительство имело огромные задолженности перед иностранными банками. В-третьих, даже будь царизм воплощением миролюбия и не имей он зависимости от Франции, которая толкала бы его вступить в войну на её стороне, всё равно Германская империя сама стремилась начать войну против России. Вступление страны в войну было предопределено, и оно состоялось.

Но соперник был отнюдь не равным – Германия была передовым буржуазным государством с высокоразвитой промышленностью, и противостояние с ней было не под силу России с её преимущественно патриархальной, основанной на натуральном хозяйстве экономикой. Не помогло даже то, что Германия воевала на два фронта – напряжение, вызванное попыткой на равных противостоять превосходящей силе, подорвало всё хозяйство Российской империи. Не хватало металла, топлива, сырья, транспорт не справлялся с перевозками. Призыв миллионов трудоспособных мужчин в армию вызвал кризис в сельском хозяйстве, что повлекло проблемы с обеспечением городов продовольствием. Народ не желал воевать за интересы царизма и буржуазии, и это недовольство усиливалось из-за ухудшения благосостояния; царизм же в условиях развала экономики и продолжающейся войны не мог ни пойти навстречу недовольным, ни подавить недовольство силой. В таких условиях крах царизма был неизбежен, и он состоялся.

В результате Февральской революции к власти пришло правительство, представлявшее вторую после царизма по влиянию силу в стране – буржуазию. Но капитализм был развит слишком слабо, а значит и сама буржуазия была слишком слаба, чтобы удержать власть; к тому же её цели противоречили целям народа. Было необходимо прекратить разрушающую хозяйство страны войну, но буржуазия, имевшая тесные экономические связи с Англией и Францией, не желала конфликтовать со своими союзниками. Крестьянство требовало ликвидации помещичьего землевладения и передачи земли в его собственность, но буржуазия, у которой со времён царизма сохранились тесные связи с помещиками, которая боялась, что крестьянство, обретя землю, станет силой, угрожающей её могуществу, пойти на это не могла.

Таким образом, Временное правительство, слабость и нерешительность которого отображали слабость и нерешительность стоявшей за ним буржуазии, было не в состоянии разрешить разрывавшие общество противоречия, а поэтому и не смогло удержать власть. Правящие классы попытались спасти старые порядки, установив военную диктатуру генерала Корнилова, но эта попытка провалилась. Подорванная войной экономика существенно ослабила эксплуататорские классы и усилила всеобщее недовольство эксплуатируемых. В таких условиях единственной силой, способной удержать власть, был народ.

Но народ не был един, в нём было два класса с сильно отличавшимися интересами и экономическим положением: пролетариат и крестьянство, объединённых необходимостью совместного уничтожения старого строя, но имевших разные цели при дальнейшем переустройстве общества. Крестьянство было гораздо многочисленнее – Россия была страной преимущественно аграрной. Но организовать свержение старого строя и объединить весь народ в борьбе против врагов революции мог только пролетариат: более грамотный и сознательный, объединённый совместной работой и совместной борьбой за свои интересы. Крестьянство было рассредоточено из-за естественных особенностей сельскохозяйственного производства, а пролетариат был скучен на заводах; каждый крестьянин стремился получить в своё распоряжение отдельный кусок земли и дальше жить по принципу «моя хата с краю», то имел по сути идеологию мелкого буржуа. В итоге власть захватила партия большевиков, выражавшая интересы наиболее радикальной части пролетариата, своей решительностью и последовательностью способная в труднейшую эпоху объединить вокруг себя страну, а не более популярная партия эсеров, выражавшая интересы каждого крестьянина по отдельности, но не способная ущемить эти интересы во имя крестьянства в целом – как это сделали большевики, ценой тяжёлой эксплуатации крестьянства в ходе продразвёрстки защитившие революцию.

Большевики достаточно легко захватили власть сначала в столице, а потом и почти по всей стране, дали крестьянам землю и задекларировали стремление к миру, тем самым обеспечив себе поддержку масс. Национализация крупной промышленности вначале не планировалась и сперва осуществлялась лишь в форме установления контроля над оставленными хозяевами предприятиями, но затем, когда в ходе разгоревшейся гражданской войны буржуазия открыто встала на сторону контрреволюции, была всё же осуществлена полностью.

Победа народа неизбежно вызвала ответную реакцию как лишившихся собственности и стремящихся её вернуть эксплуататорских классов, так и буржуазных государств Антанты, не желавших терять вложенные в Россию громадные капиталы и опасавшихся, что захват власти пролетариатом в России вызовет пролетарскую революцию и в их странах. Эти силы начали гражданскую войну, в которой на их стороне оказалась и значительная часть простого народа, примкнувшего к ним в силу своей отсталости и приверженности старым порядкам, недовольного продолжающимся ухудшением экономики и благосостояния, которое новая власть была не в силах мгновенно остановить, или же просто разозлённая крутыми и порой необдуманными мерами первого периода большевистского правления.

Чтобы противостоять врагу, было необходимо сосредоточить все ресурсы на достижении победы. Для этого большевики создали сильное централизованное государство, ограничив народовластие, существовавшее в форме советов, запретив все остальные партии как реальных или потенциальных врагов в бушевавшей войне и поставив под свой контроль все хоть сколько-нибудь значимые средства производства. В селах была введена продразвёрстка – конфискация всех излишков в пользу государства. Таким образом, уже в годы Гражданской войны в России фактическим собственником всех средств производства стало государство, контролировавшееся партией большевиков, а народ утратил реальную возможность в рамках закона влиять на его действия – то есть возник политарный строй. Такая трансформация была закономерной – капитализм был развит в стране слишком слабо, а значит и пролетариат был слишком слаб и малочислен, чтобы удержать власть. Это делало неизбежным перерождение пролетарского государства, созданного большевиками, в политарное. Но во время Гражданской войны интересы государства совпадали с интересами народа, не желавшего реставрации старых порядков, и поэтому народные массы в целом восприняли возникший строй без особого недовольства, как суровую необходимость. Да и государственная верхушка тогда ещё не успела осознать свой отрыв от класса, который привёл её к власти, и поэтому по-прежнему выражали интересы пролетариата.

Концентрация всех сил народа в руках пользующейся его поддержкой диктатуры большевиков позволила им одержать победу в противостоянии с белым движением, стремящимся восстановить старые порядки. Белое движение изначально не имело перспектив и сумело добиться определённых успехов лишь благодаря мощнейшей поддержке извне. Но осуществлявшие эту поддержку страны Антанты были вынуждены ограничиться поставками оружия и снаряжения и не смогли в больших количествах послать для войны в Советской России свои войска, которые, несомненно, одержали бы лёгкую победу над силами отсталого и пребывавшего в разрухе противника. Им помешало сопротивление собственных народов, уставших от тягот четырёх лет Первой мировой войны и стремящихся к скорейшему миру, видевших в победившем русском пролетариате союзника в борьбе против собственной буржуазии.

Гражданская война закончилась победой, но большевистское государство, ставшее фактическим собственником всех средств производства и тем самым - новым классом эксплуататоров, не желало терять власть и собственность. «Военный коммунизм» с его продразвёрсткой и централизованным распределением товаров продолжал господствовать. Крестьянство, недовольное сверхэксплуатацией, которая теперь уже не была, как в Гражданскую войну, необходима для победы над общим для него и большевиками врагом, начало саботировать хлебозаготовки и массово восставать; возмущение проникло и в армию. В таких условиях государство было вынуждено пойти на уступки.

«Новая экономическая политика» большевиков заменила продразвёрстку, в ходе которой у крестьянства отнималась вся произведённая им продукция, за исключением необходимой для пропитания и посадки семян на следующий год, налогом фиксированного размера, все излишки сверх которого оставались в собственности у крестьян, что стимулировало их к повышению производительности труда. В экономике были разрешены рыночные отношения и мелкое предпринимательство, крупная промышленность осталась под контролем и в собственности государства, но получила гораздо большую свободу действий. В форме концессий в страну был допущен иностранный капитал.

Таким образом, политарное государство, которое при военном коммунизме было собственником всех средств производства в стране(крестьянство, которому номинально принадлежала земля, реальным собственником не было, поскольку не могло распоряжаться продуктами труда), теперь предоставило самостоятельность и реальную собственность на землю крестьянам-едининоличникам, что с необходимостью влекло за собой расслоение и зарождение мелкой сельской буржуазии – кулаков, а также создало условия для развития мелкобуржуазной промышленности и торговли в городах. Но при этом государство не исчезло и не попало под контроль буржуазии само, но сохранило свою силу и общий контроль над страной.

НЭП позволил достаточно быстро восстановить разрушенное многолетними войнами хозяйство – уже в 1926 году национальный доход превысил довоенный уровень. В ходе этого подъема выросла и окрепла мелкая буржуазия, окрепло и хозяйство, подконтрольное государству. Чтобы понять природу дальнейших радикальных изменений, в ходе которых мелкая буржуазия и крестьяне-единоличники были ликвидированы, все средства производства перешли в собственность государства и оно начало интенсивную индустриализацию, необходимо остановиться на более общих закономерностях, лежащих в основе выбора обществом дальнейшего пути развития.

Основанием общества является производство, и главной целью каждого человека как общественного существа является получения максимального количества продуктов материального производства. Поэтому вполне естественным будет предположение, что при выборе из нескольких различных путей развития будет выбран тот, которому соответствует максимально быстрое обогащение, т.е. такой, которая даёт максимальную в данный момент скорость возрастания богатства. Подобная модель выбора недальновидна, т.е. предполагает полное отсутствие выбора модели поведения на основании прогнозов на достаточно большое время, но именно такая близорукость как правило и господствовала в истории – никаким долгосрочным прогнозированием никто никогда не занимался(да в подавляющем большинстве случаев и не мог из-за отсутствия соответствующих научных знаний), зато авантюры, пусть даже самые ненадёжные, но сулящие скорую прибыль, неизменно пользовались успехом.

Человек есть существо общественное, и выбирать своё будущее в одиночку он не может. Объединим людей, имеющих общие интересы и вследствие этого действующих совместно, в группы (которые вовсе не обязаны совпадать с образующими общество классами - внутри одного класса возможны противоречия, а представители разных классов могут иметь разные интересы и объединяться) и применим к каждой из этих групп правило, сформулированное выше для отдельных людей: выбирается тот вариант дальнейшего развития, который дает максимальную скорость возрастания богатства в данный момент

Далее следует выяснить, каким образом определяется дальнейшее развитие общества, состоящего из групп с конфликтующими интересами. Для этого надо приписать каждой группе некую «силу», понимаемую максимально широко, как совокупность всех аспектов экономического, насильственного и идеологического влияния. Правда, в конечном счёте и за идеологией, и за грубой силой стоит экономика, то есть в конце концов победит группа, распоряжающаяся наибольшим количеством продуктов труда. Но на достаточно коротких промежутках она может отходить на второй план. Соответственно, из различных вариантов дальнейшего развития общества выбирается тот, который выгоден наиболее сильной группе.

Такое поведение, недальновидное и хаотичное, обусловленное лишь сиюминутными реалиями, однако же на достаточно больших промежутках времени обеспечивает устойчивое развитие производительных сил. К этому вынуждает стремление обладать как можно большим количеством материальных благ, и поэтому новые формы производства неизменно в конце концов пробивают себе дорогу, поскольку лишь они способны обеспечить устойчивый(а не сиюминутный, как, например, при войнах) рост количества этих благ. Правда, группы, практикующие более совершенные формы производства, при возникновении своём слабы и легко могут(и очень часто бывали) разрушены, но со временем побеждали. Тем более, что группы, вовлечённые в более совершенное производство, господствующим до того силам было выгоднее не уничтожать, а присваивать часть их продуктов труда. Так, например, буржуазия, поначалу обладая меньшими правами, чем дворянство, подвергалась всяческим поборам и притеснениям, затем усилилась, взяла власть и вовлекла в капиталистическое хозяйство весь мир.

Теперь можно рассмотреть, какие группы были наиболее сильны в СССР середины 20-х годов, каково было соотношение их сил и какие пути дальнейшего развития были им выгодны. Основу экономики составляло сельское хозяйство, в котором работали главным образом крестьяне-единоличники; за годы НЭПа возникла и укрепилась мелкая городская и сельская буржуазия. Государственная машина, уже в годы Гражданской войны ставшая политарной, то есть превратившаяся в класс эксплуататоров, хоть и пошла в ходе НЭПа на серьёзные уступки, теперь существенно усилилась, имея в своём распоряжении национализированную и восстановленную после войны и разрухи промышленность и получая доходы от налогов, создав многочисленный разветвлённый бюрократический аппарат и укрепив армию и спецслужбы.

Вариантов дальнейшего развития общества было два. При сохранении существующего строя продолжался бы медленный рост производительности труда, основанный на постепенном улучшении технической оснащённости хозяйства; продолжался бы и процесс расслоения на пролетариат и буржуазию, которая таким образом постоянно усиливалась бы, и в конце концов поставила бы под свой контроль государственную машину. Если вспомнить, что в 1926-м году был достигнут довоенный уровень хозяйства, а уровень этот был низок, значительно уступал передовым буржуазным странам того времени, а уровень развития производительных сил был недостаточным для полной победы буржуазной экономики, то станет понятно, что такой процесс роста промышленности и выделения из неё буржуазии был бы весьма медленным, и ещё довольно долгое время сохранялась бы экономическая отсталость.

Однако же существование очень сильной государственной машины делало возможным ещё один путь развития: форсированную индустриализацию. Подробно речь о нём пойдёт ниже, а пока что рассмотрим, было ли у государства достаточно сил для неизбежного при таком варианте отъема собственности у мелкой буржуазии и крестьян-единоличников. Вспомнив, что мелкая буржуазия была покамест слаба, что крестьянство в подавляющем большинстве вело хозяйство достаточно примитивными методами, не позволявшие получать значительных излишков, сделаем вывод, что, в отличие от ситуации после окончания Гражданской войны, когда крестьянство вынудило государство пойти на уступки, теперь оно в союзе с мелкой буржуазией не имело достаточно сил для, чтобы противостоять государственной машине. Она также имела союзников в лице многочисленной деревенской бедноты и пролетариата. Когда же государство начало индустриализацию, повысившаяся благодаря технологическим изменениям производительность труда дала в его распоряжение весьма значительные ресурсы, позволявшее пресекать всякое недовольство как силой, так и подкупом.

Итак, государство в СССР оказалось достаточно сильным, чтобы заставить все остальные классы выполнять свою волю, и начало индустриализацию. Как известно, для возникновения основанной на наёмном труде крупной промышленности необходимо два основных элемента: с одной стороны, концентрация значительных средств, необходимых для приобретения средств производства (зданий, машин и оборудования) для будущего предприятия, с другой стороны – наличие в достаточном количестве незанятой рабочей силы, готовой на этом предприятии работать. В середине 20-х годов в СССР эти элементы в достаточных количествах отсутствовали. Большую часть населения составляли крестьяне, которые были собственниками своих средств производства (земли и орудий для её обработки), а капиталы мелкой буржуазии, преобладавшей в промышленности, были недостаточны для организации крупного производства.

Но переход собственности на землю в руки государства, сопровождавшийся усилением эксплуатации, давал ему капиталы, которые, вкупе с доходами от уже имеющейся промышленности, позволяли начать создание мощного индустриального производства. Именно такой путь и был избран: в ходе так называемой коллективизации крестьяне-единоличники и кулаки утратили свою землю и инвентарь, которые перешли в руки колхозов – формально независимых объединений крестьян, фактически же находившихся под полным контролем государства. Высочайший уровень эксплуатации в колхозах давал государству капиталы, необходимые для закупки за границей оборудования для заводов.

К тому же такая сверхэксплуатация вынуждала крестьян всеми силами стремиться покинуть сёла и переехать в города, где жизненный уровень был выше. Тем самым выполнялось другое необходимое условие индустриализации – наличие большого количества свободной рабочей силы для создаваемой промышленности. При этом отток населения из сёл в города не вызывал падения производительности труда в сельском хозяйстве – во-первых там изначально имел место переизбыток людей, а во-вторых параллельно с индустриализацией в сёла внедрялись новые орудия труда, повышавшие его производительность и тем самым компенсировавшие уменьшение количества рабочих рук. Государство регулировало перераспределение населения, лишив крестьян паспортов, без которых проживание в городах было невозможно.

Подчеркну, что, в отличие от реформ Александра II, радикальные изменения конца 20-х – начала 30-х годов - победа государства над мелкой буржуазией и крестьянами-единоличниками и дальнейшая индустриализация под контролем политарного государства – обусловлены прежде всего внутренним устройством общества и лишь в малой мере вызваны внешнеполитическими факторами. Распространённое же мнение о том, что начало форсированной индустриализации было необходимо для скорейшей подготовки к обороне страны от внешней агрессии, следует признать необоснованным. Действительно, в 30-х годах, после прихода нацистов к власти в Германии, угроза будущей войны действительно возникла перед СССР и повлияла на его дальнейшее развитие. Но кардинальное изменение общественного строя произошло ещё до этого, в конце 20-х годов, когда опасность войны с передовыми буржуазными государствами не выглядела слишком реальной. Англия, Франция и США пусть и проявляли в то время несомненную враждебность в адрес СССР, но всё же не планировали в обозримом будущем начинать против него войну; Германия всё ещё пребывала в тяжёлом послевоенном кризисе, не представляя военной угрозы, и к тому же имела с Советским Союзом достаточно дружеские отношения. Более того, индустриализация в СССР была невозможна без крупномасштабных закупок промышленного оборудования за границей, и если бы передовые буржуазные государства стремились в обозримом будущем уничтожить СССР силой, они, несомненно, не продавали бы оборудование, способствовавшее усилению промышленной мощи будущего врага.

Итак, советское государство ликвидировало мелкую буржуазию и стало собственником всех средств сельскохозяйственного производства. Средства, полученные от эксплуатации крестьянства (продажи отнимаемых у них излишков продукции, прежде всего зерна, за границу) были направлены на покупку оборудования для крупной промышленности. Благодаря использованию современного для того времени оборудования производительность труда была высокой; с другой стороны, бесправие трудящихся и всесилие государства позволяли оплачивать труд рабочих на уровне, мало отличающемся от минимально необходимого для поддержания жизни. Таким образом, уровень эксплуатации на вновь создаваемых заводах был очень высоким, и поступавшая в распоряжение государства прибавочная стоимость затем вкладывалась в дальнейшее развитие промышленности. Это обусловило серьёзные успехи, достигнутые в ходе индустриализации: промышленное производство выросло в несколько раз, и по его объему СССР вышел на второе место в мире, практически с нуля были созданы многие отрасли промышленности.

Остановимся на некоторых особенностях индустриализации в СССР. Создаваемая индустрия основывалась на заимствовании у передовых стран готовых технологий и, соответственно, уровень её производительных сил не превышал уровня, с которого изначально производилось заимствование. Промышленный рост основывался на вовлечении в современное производство рабочей силы, порождённой отсталой аграрной экономикой, и поэтому при исчерпании резервов рабочей силы должен был прекратиться. Дальнейший прогресс мог основываться только на создании обеспечивающих более высокую производительность труда средств производства, но для такого научно-технического прогресса необходимы ещё и особые условия.

Далее, развитие промышленности давало в руки государства, которому она принадлежала, новые силы, позволявшие ему удерживать власть и контроль над средствами производства, подавляя всякое недовольство. Подавление могло осуществляться в различных формах: грубой силой, пропагандой или же подкупом части противников. Однако же по мере исчерпания свободной (т.е. вовлечённой в отсталую аграрную экономику) рабочей силы государство слабело, уже не имея прежних темпов экономического прироста(хотя в абсолютных цифрах продукции производилось куда больше, чем ранее), а пролетариат, лишённый конкуренции, становился сильнее. Эти факторы, способствовавшие затем повышению жизненного уровня народа и обусловившие кризис советской промышленности, вышли на первый план в послесталинский период советской истории, которому будет посвящена вторая часть настоящего очерка.

В процессе индустриализации развивалась главным образом тяжёлая промышленность. Это было обусловлено как стремлением к улучшению оснащения армии, так и отсутствием необходимости в сбыте производимых товаров: высокий уровень эксплуатации позволял государству держать народ в бедности и производить минимум товаров для его потребления. В результате процесс индустриализации в СССР стал вещью в себе: производились главным образом средства производства. Благодаря этому достигались высокие темпы роста, но это же и отдаляло промышленность от выпуска предметов потребления. Но покуда продолжалось строительство всё новых и новых заводов с помощью старых, этот процесс продолжался.

Стоит также остановиться на политических репрессиях в СССР. Тут выделяются два основных этапа. На первом, относящемся к концу 20-х – первой половине 30-х годов, репрессии были вызваны процессом установления полного контроля государственной машины над обществом, и соответственно были направлены прежде всего против представителей враждебных режиму буржуазных и околобуржуазных кругов. Имели место и репрессии, обусловленные окончательной ликвидацией всяких остатков демократии и самостоятельности внутри правящей бюрократической машины и превращением её в единый централизованный организм. На втором этапе, относящемся преимущественно к 1937-38 годам, репрессиям подвергались главным образом вполне благонадёжные и преданные члены бюрократической машины на всех уровнях, с самых низких и вплоть до высшего руководства страны. Следовательно, списать эти репрессии на классовую борьбу нельзя, они происходили внутри правящего класса и отображали его внутренние конфликты. Наиболее убедительным представляется объяснение их на основе борьбы между старой, сформировавшейся ещё в 20-е годы бюрократией, занимавшей практически все высшие государственные посты, и новой, возникшей в больших количествах уже в процессе индустриализации. Последня, стремясь подняться наверх, истребила большую часть первой.

В 1941 году нацистский режим в Германии, стремившийся колонизировать значительную часть СССР, напал на страну. Благодаря индустриализации Советский Союз вступил в эту войну мощной державой с большой, хорошо технически оснащённой армией. Поскольку нацисты стремились не только к подчинению страны, но и к физическому уничтожению значительной части её населения и порабощению остальной его части, намного более тяжёлому, чем уже существующее порабощение политарным государством, народ в этой войне оказался союзником государства. Мощь промышленности и поддержка народа позволили стране выиграть войну. В результате победы СССР стал мировой сверхдержавой, политарное государство поставило под свой контроль несколько больших и густонаселённых стран.

Разрушенное войной хозяйство было необходимо восстановить в кратчайшие сроки. К тому же перед страной возникла опасность ядерной войны с блоком западноевропейских государств и США, для предотвращения которой было необходимо создать собственное ядерное оружие. Эти цели требовали сосредоточения всех ресурсов общества в одних руках, а поэтому сохранение сверхэксплуатации и всевластия государственной машины было выгодно обществу в целом и достаточно спокойно принято народом.

Уже к 1950-му году промышленность вышла на довоенный уровень, в 1949-м была взорвана первая советская атомная бомба. И хотя до полной внешнеполитической безопасности было ещё далеко(она наступила позднее, благодаря развитию ракетных войск и достижению ядерного паритета), в целом угрозы существованию страны как таковой уже не было. На первый план вновь вышли противоречия внутри общества, прежде всего классовая борьба между народом и эксплуатировавшим его государством, а также неэффективность работы экономики.

Вкратце подведу итоги.

Царская Россия была политарным государством, то есть таким, в котором государственная машина одновременно была и классом эксплуататоров. Земельные собственники были его частью, но порой получали известную свободу действий, превращаясь тем самым в отдельный класс феодалов.

Крымская война показала слабость царской России по сравнению с передовыми буржуазными государствами и вынудила царизм начать реформы.

Из-за низкого уровня производительных сил и отсутствия внутренних причин для их проведения реформы неизбежно были половинчатыми и непоследовательными.

Несмотря на определённые успехи в развитии капитализма, в Первую мировую войну Российская империя вступила с по-прежнему устаревшими производительными силами и соответствовавшим им политарным строем.

Попытка на равных противостоять существенно более развитой Германии привела к полному краху хозяйства страны.

Война и вызванный ею сильнейший хозяйственный кризис ослабили царизм и усилили народное недовольство, в результате чего царизм был свергнут.

Пришедшая к власти после Февральской революции буржууазия была слишком слаба и слишком сильно связана со старым режимом, чтобы разрешить проблемы, стоявшие перед обществом.

На это оказалась способна лишь партия большевиков, действовавшая в интересах пролетариата, и именно она взяла власть.

Но из-за слабого развития капитализма пролетариат тоже был слишком слаб и малочислен, чтобы удержать власть, и в результате в стране вновь сформировался политарный строй.

После Гражданской войны государство-эксплуататор было ещё слишком слабо и поэтому вынуждено пойти на уступки, дав известную свободу крестьянству и мелкой буржуазии.

Но затем государство накопило достаточно сил, чтобы вновь их экспроприировать; его же противники из-за низкого уровня принадлежащих им средств производства были слишком слабы, чтобы противостоять такой экспроприации.

Сосредоточив в своих руках весь экономический потенциал страны, государство за счёт получаемой прибавочной стоимости начало индустриализацию.

Индустриализация была осуществлена благодаря заимствованию у передовых буржуазных стран техники (сначала прямыми закупками, а затем копированием существующих образцов) и наличию привлечённой к работе на этой технике дешёвой рабочей силы, ранее вовлечённой в отсталое аграрное хозяйство.

Во Второй Мировой войне советское политарное государство и народ были союзниками.

В послевоенный период всемогущество политарного государства было необходимо для скорейшего восстановления хозяйства и создания ядерного оружия.

О дальнейшем развитии СССР, его кризисе и гибели – во второй части.